Шагая по улицам Конохи, Рюсен ощутил странное спокойствие, будто тяжкий груз, висевший над ним всё это время, наконец-то отступил, хотя бы на короткий миг. Теперь у него было своё место, где он мог найти укрытие от любопытных взглядов, которые так беспокоили его с самого возвращения в деревню. Поправив на переносице тёмные очкиАксессуар: Темные монокли, скрывавшие его изменённые, змееподобные глаза, он осторожно ступил на мощёную улицу, плавно сливаясь с потоком прохожих, каждый из которых был занят собственными мыслями и делами. Он двигался размеренно и спокойно, сохраняя ровную осанку, но в душе его всё ещё бурлили чувства, которые он с трудом удерживал в узде. Теперь Рюсен мог позволить себе внимательно рассматривать деревню, запоминая мельчайшие изменения, произошедшие за пять долгих лет. Знакомые улицы казались ему одновременно и чужими, и болезненно близкими. Где-то внутри шевельнулась лёгкая грусть по прошлому, когда он мог свободно идти по этим же самым улицам, не скрывая глаз и не думая о том, как будут смотреть на него окружающие. Сейчас он ощущал себя призраком, тенью прошлого, которая была вынуждена носить маску безразличия, чтобы не пугать жителей деревни.

«Каждому своё… Наверное, в прошлой жизни я был тем еще грешником?»

Его шаги были словно отголоском далёких воспоминаний, отражавшихся в глазах незнакомцев, мельком скользящих по его фигуре.

Постепенно удаляясь от торгового квартала, он свернул на менее людную улицу, уводящую ближе к жилым кварталам и непосредственно к территории клана Учиха. С каждым шагом его сердце билось чуть чаще, а внутри снова поднималась напряжённость. Мысли, которые он так старательно гнал от себя, начали прорываться наружу, заставляя его задуматься о предстоящей встрече с соклановцами. Он не мог знать наверняка, как они его встретят после стольких лет отсутствия. К тому же, его внешность, изменившаяся до неузнаваемости, могла вызвать у людей самые разные реакции: от страха и удивления до открытой враждебности. Погружённый в собственные размышления, он почти не замечал окружающих, лишь иногда бросая короткие взгляды на дома, мимо которых проходил. Здесь, вдали от оживлённых улиц, Коноха выглядела куда более мирной и тихой. Деревья, посаженные вдоль дороги, успокаивающе шелестели листьями, словно приветствуя его возвращение и приглашая идти дальше. Приятный аромат хвои смешивался с прохладой наступающего вечера, напоминая ему о временах, когда он с братьями и сестрой прогуливался по этим местам, не думая о будущем.

Чем ближе он подходил к территории Учиха, тем напряжённее становилась его походка. Воспоминания о доме, о семье и о брате и сестре, которые так и не навестили его в больнице, возвращались к нему с новой силой. Почему они избегали его? Возможно, Юто и Юми даже не знали о его возвращении. Или, что хуже, не хотели знать. Эта мысль больно кольнула его в сердце, и он невольно сжал кулаки в рукавах, стараясь унять лёгкое раздражение, возникающее на фоне собственной неуверенности.

«Нет, такого просто не может быть. Я просто себя накручиваю… ведь так?»

Подойдя к повороту дороги, ведущей непосредственно к главному входу в поместье Учиха, Рюсен замедлил шаг. Он ощутил, как тело рефлекторно напрягается, словно готовясь к бою, хотя он прекрасно понимал, что бояться ему нечего. Это были его собственные люди. Тем не менее внутренний голос снова напомнил ему, что он уже не совсем тот, кого помнят эти стены. Взгляд Рюсена упал на массивные деревянные ворота, которые он помнил ещё с детства. Они выглядели почти так же, как и пять лет назад: строгие, массивные, внушающие уважение. Небольшие отметины на древесине, едва заметные на расстоянии, напоминали о временах, когда он сам, будучи мальчишкой, тренировался здесь, кидая кунаи и сюрикены по мишеням, закреплённым на стенах и воротах.

Врата охранялись несколькими шиноби из клана Учиха, которые стояли по обе стороны от входа, внимательно осматривая каждого приближающегося. Их суровые лица и взгляды, полные подозрения и готовности к действию, ясно давали понять, что пройти здесь мог только тот, кто имел на это право. 

«Вход на территорию клана посторонним строго запрещён. Войти возможно только по приглашению главы клана и членов его семьи.»

Мысленно вспомнил Рюсен предупреждение, которое с детства вбивали в головы всех молодых Учиха. При мысли о том, что его, возможно, не узнают и попытаются остановить, у Рюсена появилось странное чувство вызова. Внутренний голос с лёгкой насмешкой шепнул, что теперь, после всего пережитого, ему нечего бояться стычки даже с собственным кланом. Но тут же он строго одёрнул себя, стараясь сохранить спокойствие и рассудительность. Он вернулся не для того, чтобы сеять хаос и вызывать конфликты. Он вернулся, чтобы обрести хоть какое-то подобие дома и, возможно, найти место, где сможет залечить старые раны и начать жить заново Стоя чуть поодаль от входа, он заметил вдалеке небольшой патруль из нескольких Учих, двигающихся вдоль ограды, явно неся службу охраны. Их спокойные, уверенные движения, внимательные взгляды, охватывающие пространство вокруг, пробудили в нём нечто вроде гордости за собственный клан. Несмотря на всё, что случилось с ним лично, его люди продолжали жить, развиваться и защищать то, что принадлежит им по праву. Остановившись на месте, он глубоко вздохнул, чувствуя, как прохладный вечерний воздух наполняет его лёгкие. В груди всё ещё билось сердце, наполненное множеством противоречивых чувств, от сомнений до решимости. 

Сатору решил пока что снять свою маскуОдежда: Маска - Тигр тигра, и опустить капюшон. Примерив новый плащОдежда: Чёрная мантия с капюшоном, Сатору очень понравился его внешний вид, а потому, тот выдвинулся дальше, но пока что без маскиОдежда: Маска - Тигр, так как тут скрывать свою анонимность не к чему.

Снова прочитав свитокСнаряжение: Макимоно, Сатору впал в ступор. Ему оставалось гадать, попадутся ли ему по пути какие-то дикие животные, или же разбойники. Тогда Узумаки решил, что не стоит нагнетать отмосферу, и решил просто молча выполнить первое своё серьёзное задание, связанное с реальными врагами.

Кивая вслед своему другу, что первым делом после выхода из больницы решил обзавестись бюрократической головной болью и жильём - Джину лишь с лёгкой ухмылкой в лице отправился в иную сторону, быстро подпрыгивая вверх и зацепляясь на черепичной крыше одного из зданий. Шаг за шагом он наращивал темп своих движений, пока вовсе не исчезШуншинchakra(100) из виду.

Безмолвие. Люди привыкли прятаться и убегать… от самих себя. Исключительно вожделеют юркнуть в возведённую ими же твердыню, как в последний оплот обороны, рьяно пытаясь спастись от шквалистого ветра вопросов, зябкого дождя откровений и раскатистой грозы неразумения. Ведь им там столь уютно, словно дикому зверю в тёмной норе: не видно очей, не слышно судорожного дыхания, лишь пульс, что тихо, однозвучно отбивает ритм тревоги и непреложного страха.

Молчание — это щит. Скутум, за коим пытаются сыскать спасение от чужих аспектов, воззрений и осуждений. Он как незыблемая крепостная стена: грубая, холодная, немая. За ней можно скрыться от боли, избежать конфронтации с правдой, можно навсегда запереться от жестокого мира, оставаясь лишь блеклой тенью на фоне чужих голосов.

Но антимония в том, что безгласая тишина не спасает. Она обманчиво кажется утешением, но в глубине её необъятной, всеохватывающей пустоты, эхом гуляют слова, что не были сказаны, шаги, что не были сделаны, сентимент, что не был прожит. Она становится вязкой трясиной, где копотливо утопает душа, мечущаяся между страхом быть услышанной и страхом быть непонятой. Человек наивно привык полагать, что молчание избавляет от страданий, он не понимает, что в этой тишине его сердце продолжает истошно, тягостно кричать, но эти возгласы уже никто не услышит, а после оно и вовсе забывает, как звучит собственный голос.

Молчание — не спасение, а петля, затягивающаяся медленно, но неизбежно. Может стоит рискнуть и заговорить?

Тишина вновь воцарилась между ними, но теперь она была иной. Она уже не висела в воздухе, не ожидала, что кто-то осмелится её разорвать. Теперь она была наполнена смыслом. Её слова, несмело, украдкой пробившиеся в этот мрак, отдавались эхом внутри него, расходились кругами на водной глади, плектром играли на стальных струнах души. Он лишь молча смотрел на неё — этот хрупкий, безвольный, окутанный сдержанной покорностью силуэт и белёсые глаза, перед которыми застыла абсолютная пелена, что мешает видеть собственные горизонты. Когда она говорила, Учиха слышал неуверенность, робость, незримую тень сомнений и страх, явственно ощущал их в дрожи её голоса, уловил едва заметный тремор узких, тонких пальцев рук. Монументальная, статная фигура мерно сократила дистанцию, да так, что между ними осталось около метра, заслонив пред ней весь здешний антураж, он сделал это совершенно намеренно, дабы вогнать новоявленного собеседника в краску ещё сильнее.

«Цепи, которые нельзя сбросить…» — из его уст вырвался лишь язвительный «хмык». В этот самый момент они встретились взглядом.

— Часть тебя значит… я видел людей, что сжимали свои цепи крепче, чем оружие в руках. В конечном итоге они падали под их гнётом, так и не осмелившись больше подняться. — он смотрел на неё, в черноте его глаз не было места жалости и порицанию, лишь пронизывающий хлад филигранно заточенного лезвия, что вскрывает тёплую плоть. — В этом мире нет оков, кроме тех, что принимаешь ты сам.

Мадара знал, что такие, как она, никогда не разорвут цепи и рано или поздно они лишь рухнут замертво под их тяжестью. Они родились с ними. Живут с ними. Умрут с ними.

Холод. Он было для него родным. Он был в нём с самого рождения — в отрывистых голосах старших, в ожесточённых тренировках, в судьбе, что никогда не оставляла выбора. Сильный или слабый. Победитель или почивший. Двух вариантов не существовало, лишь один. Всё остальное — иллюзия. Когда-то он тоже задавался вопросами. Когда-то он тоже слышал, как ему говорили, что «есть вещи, которые нельзя изменить». Когда-то он тоже искал ответ. Но перестал ли?

— «Ноша»… «обязан»… — твёрдый, надменный тон его голоса вспорол мглу, на его устах начала вырисовываться ироничная, едва аспидская ухмылка. — Знаешь, в чём между нами разница, Хьюга? — он выдержал непродолжительную паузу, выбрав оптимальный временной интервал и ни на йоту дольше, дабы собеседник физически не смог ответить на поставленный вопрос. — Я сам выбрал эту ношу и сделал её своей.

Сатору, покинув штаб анбу, медленным шагом отправился обратно в пункт выдачи миссий. Сатору так же понимал, что у него происходит карьерный рост, потому что, на данный момент, он теперь может проходить миссии C ранга. Узумаки наконец-то не придётся убирать мусор, там, где ему будет указано у свитке, а он сможет выполнять нормальные задания.

Рюсен внимательно слушал слова Джину, погружаясь в собственные мысли. Он не перебивал и почти не менял выражения лица, но за внешним равнодушием его сознание вновь приходило в движение. Каждый звук, каждая интонация голоса Джину отзывалась в его голове глухим эхом, словно ударяя в какую-то внутреннюю струну, заставляя задуматься глубже. В ответе о Юто и Юми было слишком много неопределённости, чтобы Рюсен почувствовал облегчение. «Должны быть живы» звучало не так успокаивающе, как ему хотелось бы. Внутри его снова заворочалась тревога, смешанная с лёгким раздражением от неизвестности. Он чуть сжал зубы, на миг почувствовав привычное напряжение в скулах, однако внешне это почти никак не отразилось, разве что плечи чуть напряглись.

«Значит, они не приходили потому, что не хотели? Или боялись?»

Подумал он, сразу же отвергая мысль о том, что брат и сестра могли намеренно избегать встречи. Но чем больше он думал об этом, тем сильнее возникало неприятное чувство, что его исчезновение и последующее возвращение могли вызвать куда больше эмоций и вопросов, чем он ожидал. Тёмное «я» тут же оживилось, шепча холодным голосом, что, возможно, те, кого он любил, просто предпочли забыть о его существовании. Эта мысль больно кольнула его в грудь, но Рюсен тут же прогнал её, сосредоточившись на словах Джину. Рассуждения о расположении Агентства недвижимости отвлекли его внимание. Джину оставался всё таким же осторожным и продуманным, каким был и раньше. Его спокойный тон и точные указания напоминали Рюсену о временах, когда он сам наставлял младших членов клана. Внезапно он ощутил лёгкий укол вины за то, что так скептически относился к способностям друга в прошлом, и теперь ему хотелось как-то компенсировать это, хотя бы таким простым жестом, как приобретение жилья, которым можно было бы поделиться.

— Торговый квартал, значит? Я разберусь с этим.

Наконец произнёс он ровным голосом, хотя внутри было далеко не так спокойно. Он уже представлял, как будет выглядеть его поход по давно знакомым улицам, на которых теперь ему предстояло вновь стать чужаком. Но показывать своё волнение Джину он не собирался. Услышав комментарий о том, что член клан Хьюга занял кресло Хокаге, Рюсен слегка изогнул бровь и еле заметно скривил губы. Внутренний голос отреагировал резко и насмешливо, напомнив ему, как прежде Учиха и Хьюга вели своеобразное соперничество, пытаясь доказать превосходство своих способностей. Теперь же, судя по всему, баланс сил резко изменился, и этот факт заставлял его чувствовать досаду, смешанную с отстранённостью. Клан Учиха всегда стремился быть первым, и осознание того, что это место было потеряно, неприятно щипало его самолюбие.

— Хьюга...

Тихо проговорил он с оттенком сарказма в голосе.

— Что ж, времена меняются, хотя мне это и не нравится.

Последние слова Джину относительно благодарности за предложение жилья на мгновение вернули его к более светлым мыслям. Его губы тронула лёгкая улыбка, едва заметная, но искренняя. Он кивнул, стараясь передать другу, что его слова важны и были услышаны.

— Ты знаешь, где меня ждать.

Спокойно сказал он, наконец разрывая напряжённую тишину.

— Я отправлюсь в Агентство и постараюсь не задерживаться.

В голосе Рюсена прозвучала непоколебимая уверенность. Он слегка поправил очкиАксессуар: Темные монокли, убедившись, что те по-прежнему надёжно скрывают его глаза, и чуть дёрнул плечами, сбрасывая напряжение. Внутри он уже ощущал приятную тяжесть от решения отправиться в путь. Прогулка наедине с собой могла дать ему время расставить мысли по местам, чтобы в следующий раз перед Джину он мог предстать более уравновешенным и собранным. Перед тем как развернуться, он задержал взгляд на Джину ещё на пару мгновений. Взгляд, скрытый тёмными стёклами очков, выражал скорее благодарность и уважение, чем какие-либо другие чувства. Несмотря на все внутренние конфликты, Рюсен всё ещё видел в Джину своего «младшего брата», которого хотел защищать и направлять, даже если сейчас и не имел на это полноценного права.

— Не пропадай…

Коротко добавил он, прежде чем окончательно повернуться спиной и отправиться прочь. Мысли о прошлом постепенно уходили на задний план, уступая место практическим задачам, которые ему следовало решить в ближайшее время. Агентство недвижимости, дом, жильё. Всё это казалось не таким уж сложным после того, что он пережил. Рюсен ощутил, как лёгкий ветер коснулся его лица, и остановился на пару мгновений, слегка приподняв голову. Ветер показался ему свежим и приятным, словно стирал остатки тяжёлых воспоминаний, которые ещё недавно терзали его сознание. Наконец он шагнул вперёд решительно и твёрдо, направляясь в сторону торгового квартала.

Купив себе новую сумкуСумка: Сумка ниндзя ниндзя, Сатору, прочитав свитокСнаряжение: Макимоно стал думать, как ему добраться до архива, где ему и нужно сложить документы по различным папкам. Тогда, Узумаки понял, что этот архив находится на базе анбу, где и нужно разложить эти документы по местам. Сатору тут же поспешил туда, что бы выполнить задание.

Сатору уже в тысячный раз оказывается на улицах конохи. Парень просто стал идти спокойным шагом в сторону холостых ножен, что бы прикупить там кое-что важное для себя. Сатору смекнул, что катану, которая у него имеется, можно прочитать чакрой стихии молнии, или же ветра, которые на удивление имеются у парня.

Вновь оказавшись в уже родных для парня местах, он уже без всяких трудностей нашёл путь обратно. Сатору думал устроить скандал, якобы все его миссии это просто уборка, а Сатору хочет работать шиноби, а не уборщиком. Но вскоре, эта мысль покинула Узумаки. Так, Сатору решил просто молча отдать свиток с миссией, в ожидании награды.