"А вот и речка! Надеюсь вода не сильно холодная..."

Промелькнуло в голове у юной представительницы клана Учиха, когда она была уже рядом с рекой и могла наблюдать как солнечные лучики отбиваются блестками на водной глади. Она сразу же нашла подходящее местечко и, сняв с себя верхнюю одежду нырнула в прохладную водичку. Всю усталость будто по заказу сразу же сняло, но малышка решила не спешить и, расслабившись, просто плавала на поверхности.

"Тобирама-сан, они сказали... значит он стал новым Хокаге..."

Малышка слабо улыбнулась. Она понимала, что тот был очень талантлив, но все же сейчас было очень даже завидно. Малышка слабо улыбнулась, после чего посмотрела на свою ручку, после чего сжала кулачок. Но теперь у неё была та сила! так что она точно сможет, как минимум, догнать Тобираму, а там и перегнать, чтобы её признали и выбрали следующим Хокаге! Сарада ещё раз нырнула и поплыла к своей одежде. Выбравшись на берег, она стала обсыхать, наслаждаясь теплым солнцем.

"Нужно ещё много практиковаться, но все же, я уверена, что смогу!"

Последние годы он старался даже не смотреть на людей, намеренно утопая в неизбывном одиночестве. От одного взгляда в сторону чужой жизни становилось невыносимо: боль неизменно проистекала из воспоминаний за грудь, сползая прогорклой змеей к самым ее истокам, чтобы впоследствии обернуться вокруг сердца узлом и вжаться в его придыхания отравой. Каждый вздох — пытка. Каждый удар за грудной клеткой — напоминание о безвозвратно утраченных временах и людях, что до сих пор живут в них, но всего лишь хрупкими воспоминаниями.

Он не помнит ее лица. Вместо, казалось бы, навечно вырезанного в памяти облика его внутренний взор все чаще цепляется лишь за бесформенное пятно, размазанное в кровь. Он отчетливо помнит ее голос, он до сих пор временами ощущает фантом ее нежного касания на собственной щеке, но не ее улыбку и добродушный взгляд. И это осознание обдает беспримесным страхом, выступающим россыпью мурашек на коже. Терять людей страшно, но гораздо страшнее забывать их сквозь года. И каждый раз, когда чувство одиночества прибирает его в свои черные, смолеватые пальцы, рассудок дает слабину, исходя трещинами из вопросов: почему все они достойны нового дня? Почему им всем дано право улыбаться вновь? Почему живы они, но не единственный человек, кой когда-то вился огнем в его груди? Человек, что был его вторым сердцем. Настоящим, живым, бьющимся в унисон искренней теплотой, став ныне лишь безмолвием в извечной тишине, став замогильным холодом, как и он сам. Одни изо дня в день продолжают чертить линию собственной жизни, когда другие в одночасье лишаются такого права и необратимо исчезают в бездне. Чем они лучше нее?

Брюнет тихо выдыхает, чуть размыкая уста. Однотонная чернота его прищуренных глаз все еще неотрывно взирает на зеркалье водной глади где-то внизу, словно то держит внимание к себе через незримую красную нить. Окружение щебечет лишь тихим отголоском, пробираясь в рассудок глуховатым эхом, словно сквозь вату. Но внутренний голос шепчет ему слишком отчетливый, слишком громкий и нужный ответ: «Ничем…». И он всецело признает непреложность этого ответа, готовый, не задумываясь, променять всех этих людей вокруг лишь на нее одну. На то, чтобы вновь воссоединиться с женщиной, коя уже никогда не сможет издать вздох.

Он всегда, сколько помнил свою жизнь «после», стирал былое мироощущение, но на замену ничего не смог подобрать. Он искал истину в свитках с разнообразными техниками, тянулся к ней, швыряя кунаи, пытался дотронуться до нее, закрывая себя эфемерным куском льда, прозябая время в аудитории академии. Среди тех, на кого старался не смотреть.

Он всегда стремился перешить себя на новый лад. Но, распустив старые стежки, нить уже не будет прежней. Ее оконечностью сложно попасть в игольное ушко, однако под рукой нет и не будет нового мотка, как ни старайся его сыскать.

Он каждый день лежит с закрытыми глазами, вслушиваясь в предутреннюю тишину. Вдруг тот самый голос его позовет… Но никто не произносит его имени, потому что мертвые не говорят. И он в ярости тянет из себя очередную нить, до боли закрепляя новый стежок. Пустота его глаз открывается свету, врезаясь ее холодом в белесый потолок, и он снова ждет. Вдруг кто другой его окликнет, из живых, прежде чем войти в комнату и одарить добродушием в улыбке. Но и это — всего лишь давно угасшая греза. Он спрашивает себя: каково это — просто делать вид, что любишь? А после исчезнуть, отпустив ложь, оставшись всего лишь темным очертанием безликой фигуры, мало отличной от многих. Оставшись всего лишь тенью старшего брата.

Когда-то он верил, что ему больше никогда не будет страшно. Ведь он убил все страхи, отрезав их от себя через оборванные связи, чтобы только отыскать тот эфемерный моток с новыми нитями. Но страх налипает на сознание до крайних пор, и лишь здесь их хватка ослабевает, позволяя делать вдох свободнее, без ощущения остроугольного камня в груди. Слабеет, когда его безучастные глаза касаются собственного отражения на воде посреди зеркала чистого неба. Но и это — всего лишь иллюзия, желанная ложь. Ныне необходимая как никогда. Дыхание двух смертей до сих пор ощутимо касается его кожи. Их остекленелые, утратившие блеск жизни глаза следуют за ним с самых лесов, въедаясь в память очередным ожогом, словно насечка на металле, что неизменно лежит перед глазами.

Все инородно, ничто не имеет важности. Ни голоса, ни люди, ни форменный огонь, взлетевший ввысь где-то вдалеке, — он иммунен к проявлениям настоящего. Ему нужна та самая иллюзия, потому что… страх берет верх.

Плавное движение в прыжке, и ветвь пустеет, судорожно раскачиваясь и беспокойно разбрасывая в весомость зелень листвы. Он неслышимо опускается на дощатую твердь скудного речного причала и сближает себя с его кромкой двумя неторопливыми шагами. Речные воды веются непринужденным течением, местами расходясь рябью, прежде чем принять на себя его облик и чистоту неба над ним, а он замирает, словно привороженный, вглядываясь в ее глубины.

Искренность. Ей нет веры. Когда он видит улыбку, снисходительную, удивительную в своей доброте, ему всегда хочется в нее вцепиться. Итачи улыбается точно так же... Никому нет веры. Она тоже так улыбалась, принимая в ответ лишь неподатливый лед. Но она — совсем иное. Она — его ошибка, за кою хочется вцепиться уже в собственное лицо… Нынешняя она.

 Гнев и боль подконтрольны, если уметь их сдерживать. Не лить слезы — особый дар. Чтобы стереть все эмоции, сокрыть их равнодушием, без самокопания не обойтись. В такие моменты он неосознанно ищет, на что можно опереться. И чаще всего находит темную бездну в толще воды у ног. Но тьма по своей природе — тень, чей источник — огонь. В любой темноте можно возжечь огонь, как и во мраке любых воспоминаний могут проступить светлые живые лица. Наруто… слишком живой. Наверное, он никогда не умрет, ведь такие не умирают. Таких не заглатывают чужие и собственные тени. По крайней мере, брюнет хотел бы, чтобы это было именно так. Как не должна впадать в тени и она… Розовый вереск. Розовая вишня. Цветет ли она сейчас? Цветет ли, как того хотела? Цветет ли так, как хотел и он? Вырванный кусок — смогла ли она чем-то его заполнить за эти годы? Или кем-то…?

Осколки старого видения мира чрезмерно режут пальцы, и Саске отбрасывает их в сторону, в самый дальний уголок рассудка, в темноту, в самый глубинный участок внутренних вод. Его пальцы машинально тянутся к груди, зарываясь пальцами в ткань и комкая ее в крепком кулаке. Словно пытаются сжать боль, как два года назад, прежде чем встретить ее последний раз на крыше резиденции.

Уже вечерело. Тень осторожно прирастала к ногам, с опаской выглядывая наружу под свет уличных фонарей. А он «прирос» ногами к месту, отказываясь покидать иллюзию, к которой неизменно тянутся его пустые, охваченные льдом и сожалением глаза. Лазурь неба затухает дневным цветом, плавно переходя в оттенки красного… но с розовыми отливами.

В лучах утреннего солнца воды реки блестели словно расцветы сакуры в весеннем саду. Журчание воды наполняло воздух и создавало иллюзию бесконечной гармонии. С каждой каплей, падающей с высоты, река словно распевала мелодию, пронизанную спокойствием и мудростью веков. По тропе, устланной мягкой травой, шла Хината. Ее длинные темные волосы ласкали ее плечи, а белые глаза окутывали окружающий мир тихим благоговением. Она спокойно продолжала свою прогулку, словно соединяясь со всеми живыми существами вокруг себя. От ее присутствия казалось, что вся природа замирает, чтобы восхищаться ее неподдельной красотой и спокойствием. 

Отдохнув на мосту некоторое время наслаждаясь звуками реки Тсунаде анализировала проделанную работу на водоёме. -"Мусор убран река чиста как прежде, миссия выполнена."-проанализировав итоги блондинка ещё какое-то время смотрела за течением реки и бликами солнца которые так и мелькали в двигающейся воде, после недолгого наблюдения за рекой Сенджу направилась обратно на центральные улицы Коноханакуре. 

Подойдя к реке, парень присел у травки и, немного подумав, снял с себя безумно тяжёлые утяжелители. 

"Эх. как же хорошо без утяжелителей! Даже чувствую лёгкость. Хех". 

Подумал парень. На фоне чудесной погоды зелёная, на деревьях шелестят листья, и Мурасамэ опирался головой о дерево. Ничто не могло помешать его отдыху. (наверное)

И вот Тсунаде вышла к реке она проходила через всю Коноху вдалеке ближе к центру водоёма стояла группа людей в перчатках и с инвентарём для уборки, блондинка решила подойти к ним ведь ей как раз предстояло присоединиться к волонтёрам и помочь им в уборке реки, подойдя ближе Сенджу спросила:

-Здравствуйте,вы волонтёры?-после секундной паузы куноичи продолжила:-Я пришла помочь вам убрать реку.-проговорила Тсунаде и стала ждать ответа.

-Да это мы, спасибо что пришла вот там инвентарь перчатки, сочки и прочие вещи и оснащения предназначенные для очистки этого водоёма,экипируйся и я скажу что делать дальше.-после этих слов Сенджу быстро надела перчатки и прочие приспособления и вещи после чего подошла к молодой девушке что по поприветствовала её в начале и сказала:

-Я готова.-с улыбкой произнесла блондинка и стала ждать указаний. 

-Всем снова здравствуйте,для всех кто только пришёл меня зовут Ада я руковожу этим волонтёрским отрядом и так... Нас всего двенадцать человек шесть человек пойдут убирать мусор с береговой линии, а другие шесть из воды.-после некой паузы Ада спросила новенькую:

-Я могу отправить тебя убирать мусор из воды? У тебя хороший контроль чакры?-после того как командующая отрядом закончила говорить вопрос Тсунаде сразу ответила:

-Да конечно.- ответила Сенджу. 

-Вот и хорошо, а теперь за работу!-С воодушевлением проговорила Ада и все начали работать. Тсунаде сосредотачивая чакру в ногахКонтроль Чакрыchakra(5) ходила по водной глади собирая мусор в пакет который предварительно взяла на месте сбора. Куноичи с энтузиазмом очищала реку пока её подгруппа ответственная за очистку на воде не подозвала девушку помочь,пред карими глазами куноичи предстало огромное по видимому свалившееся от старости огромное дерево плавающее в воде. 

-Помоги нам, впятером мы не справляемся это дерево большое и слишком тяжёлое.-проговорили в синхронно напарники Сенджу после чего блондинка с улыбкой проговорила:

-Я справлюсь не переживайте.- после этих слов руки девушки окутала синеватая аура после чего Тсунаде одной рукой поднялаКулак Чакрыchakra(100) из воды огромное дерево и направившисьКонтроль Чакрыchakra(5) к берегу положила его на землю и разломалаКулак Чакрыchakra(100) его на более мелкие части чтобы команда береговой зачистки смогла отнести их куда надо, волонтёры были мягко говоря в шоке от такой огромной силы у с виду хрупкой и ранимой девушки. Вернувшись на водную гладьКонтроль Чакрыchakra(5) и с нотками некой строгости сказала:

-Ну чего встали то? Продолжаем убирать.-после этих слов все напарники девушки вышли из оцепенения и продолжили убирать мусор. 

-"Этого мусора в воде куча, как так можно загрязнить реку!?"-Мысленно гневалась Тсунаде, но работу не бросала. Через некоторое время уборка была окончена река вновь стала чистой и засияла новыми красками, Сенджу положив весь собранный мусор в специальное место куда ей велела Ада, вернулась на изначальное место, а именно на мост. 

-Благодарю вас всех за проделанную работу, река стала вновь чистой и красивой это самое главное, теперь я вас отпускаю можете идти по своим делам.-С нотками радости проговорила Ада и направилась вместе со своим волонтерским отрядом, а Тсунаде осталась одна на мосту. 

-"Ну что пока отдохну, с этого моста очень красивый вид на реку. "-после этих мыслей Сенджу стала наблюдать за происходящим на реке с моста. 

Двигаясь вдоль набережной, Узумаки все также пребывал наедине с самим собой, но это не значит, что он был полностью отстранен от внешнего мира. Краем глаза, он даже заприметил какой-то объект, летящий вверх. Невольно, она повренул свою голову в ту сторону и он смог увидеть какой-то поток огня, стремящийся вверх.

- !?.

- Ого! А сколько вы выполнили миссий? И какого ранга они все были? 

Спросил Мурасамэ и начал следовать за Шинучи. И, услышав вопрос, ответил. 

- Мне стало даже лучше, чем было до этого. И сейчас я смогу выполнить целую тысячу миссий C ранга!

"Наконец- то начинается. Я чувствую, что приближаюсь к выполнению своей миссии. Я уверен, скоро я смогу избавиться от своих оков. 

Попутно следуя за блондином думал Мурасамэ

Шинучи улыбнулся, и выдержал недолгую паузу.

- Я генин, но ладно, на С ранг можно сходить. Хоть я только что и взял отпуск на месяц...

С иронией произнес блондин, направляясь в сторону главной улицы селения.

- Тебе хоть лучше стало? Сможешь осилить миссию С ранга?

Добавил блондин, погружаясь в размышления.

"Опять эти миссии, ну сколько можно? Ладно, хоть молодняку покажу, как нужно выполнять задания. Видно что он зелёный ещё.

- Ооо! Большое спасибо! 

Как радостный ребенок. Сказал Мурасамэ сразу после чего начал примерять новое снаряжения. После чего, резко прервавшись от осмотра снаряжения, Мурасамэ спросил. 

- Кстати, а какого вы ранга? Выглядите довольно сильным. Ещё ваше снаряжение довольно хорошего качества. Вы Чунин? Если так, то давайте вместе выполним миссию C ранга.