Последний взгляд.  

Могильные камни, покрытые бархатистым мхом, стояли немыми стражами прошлого. Их шершавые поверхности хранили имена, высеченные рукой времени, буквы, чуть стёртые дождями и ветрами, но всё ещё различимые для того, кто знал, где искать. Такуми провёл пальцами по холодному камню, ощущая подушечками шероховатости, неровности, следы прожитых лет. Казалось, сама земля здесь дышала медленно, глубоко, как спящий великан, и каждый вдох её был наполнен тишиной.  

Он опустил на землю скромный букет полевых цветов — ромашки, колокольчики, несколько стеблей клевера. Они не блистали пышностью, не поражали яркостью, но в их простоте была искренность, которая важнее любых искусственных украшений. Цветы легли у подножия камня, слегка поникшие, будто склонившие головы в молчаливом поклоне.  

Ветер, неспешный и задумчивый, шевелил высокую траву, растущую между надгробиями. Стебли её качались, шуршали, переговаривались между собой на языке, понятном лишь земле и небу. Кое-где в зелени мелькали белые головки тысячелистника, жёлтые глазки одуванчиков, уже готовых рассыпаться при первом же порыве. Воздух был наполнен запахами — свежесть утренней росы, терпкость полыни, слабый, едва уловимый аромат цветущей где-то вдали липы.  

Кладбище Конохи располагалось на холме, одном из тех, что окружали деревню, словно древние стражи. Отсюда, с этой высоты, открывался вид на крыши домов, утопающие в зелени садов, на узкие улочки, по которым уже начали двигаться первые жители. Дальше, за поселением, расстилались поля, окутанные лёгкой дымкой — то ли утренний туман, то ли испарения от нагретой земли. Ещё дальше, на самом горизонте, синели горы, их вершины терялись в облаках.  

Такуми поднялся с колен, ощущая в ногах лёгкое онемение, но не от неудобной позы — скорее, от тяжести момента. В груди было что-то тёплое и одновременно щемящее, как будто кто-то осторожно сжимал сердце, напоминая: *ты не один, даже когда кажется, что один*. Он не оглядывался, но знал — за его спиной не просто камни. Там оставались тени, воспоминания, голоса, которые он слышал только внутри себя.  

Дорожка, ведущая вниз, была выложена потрескавшимися каменными плитами. Когда-то их поверхность была ровной и гладкой, но годы сделали своё дело — теперь они лежали неровно, некоторые просели, другие приподнялись, образуя маленькие ступени. Между ними пробивалась трава, упрямая и живучая, словно сама природа пыталась стереть следы человеческих рук.  

Спуск вёл к лесу — густому, старому, полному тайн. Деревья здесь стояли плотной стеной, их стволы, покрытые тёмной корой, уходили ввысь, а кроны переплетались, создавая зелёный свод. Воздух в лесу был другим — прохладным, влажным, наполненным ароматом хвои, прелых листьев, грибной сырости. Солнце, ещё не поднявшееся высоко, пробивалось сквозь листву косыми лучами, рисуя на земле причудливые узоры из света и тени.  

Такуми шёл медленно, не торопясь. Его шаги были почти бесшумными — года тренировок сделали его движения лёгкими, точными. Но сейчас он не старался быть тихим. Просто сама земля здесь, в этом месте, словно приглушала звуки, обволакивала путника ощущением отрешённости.  

Где-то в ветвях щебетали птицы, но их голоса казались далёкими, как будто доносились из другого мира. Время от времени слышался шелест — может, пробежала ящерица, может, какая-то лесная живность скрывалась в зарослях. Но никого не было видно. Он был один.  

Дорога петляла между деревьями, то спускаясь, то снова поднимаясь, будто вела его через череду маленьких испытаний. Постепенно лес редел, деревья становились меньше, чаще попадались солнечные поляны, заросшие папоротником и дикими травами. И вот уже сквозь стволы мелькнула открытая местность — равнина, уходящая к горизонту.  

Впереди расстилались поля, золотистые от созревающих злаков. Лёгкий ветерок колыхал колосья, и они переливались, как море под лучами солнца. Где-то вдали мерцала узкая лента реки, извивающейся между холмов, словно серебряная змея, уснувшая среди просторов.  

Такуми остановился на краю леса, глядя вдаль. Его день только начинался, впереди были дела, задачи, возможно, встречи. Но сейчас, в этот миг между прошлым и будущим, он был просто путником, затерявшимся в бескрайнем мире.  

Он глубоко вдохнул, ощущая, как воздух наполняет лёгкие, как солнце греет лицо. И шагнул вперёд — туда, где ждала дорога.  

Он не оглядывался.  

Но где-то в глубине души знал — они смотрят ему вслед.

Услышав про Рюсена, парень добавил. 

–Хм, хорошо... Я не понимаю, за что он ко мне так относится, может, потому что я слабый? Либо же... Всё дело в том, что в его ДНК содержатся клетки белой змеи. 

Сатору ещё пару секунд думал о том, почему Рюсен так странно к нему относится, и добавил ещё пару слов.

–Вот что делают клетки белой змеи с людьми...

Сам Сатору был в шоке от такой щедрости со стороны Учихи Вэя, и не мог сдержать своих эмоций.

–Что, глазам своим не верю, вы серьёзно??? Спасибо вам огромное, я у вас в долгу... Незнаю даже, как вас отблагодарить, честно.

Сатору на короткий срок затих, но после, добавил. 

–Точно, награда, совсем забыл про неё, рад служить вам, и своей деревне, а я пойду за наградой, удачи вам, господин Вэй.

*Прошлое*

Вэй, увидел в Мурасамэ, совсем начинающего Генина и в виду своего характера, решил отдать ему часть накопленного добра, да не просто так, а для того, чтобы в будущем парень смог себе прикупить амуниции, снаряжения и одежды, для своих новых побед и своей новой истории. Как только была передана сумма, из-за кустов, послышался голос, что был слышен и самому Учихе. – «АНБУ Корня, совсем не теряют времени, гляди и Данзо сможет под себя власть взять, да влияния заработать, пока меня не будет.» - отреагировав на того, Вэй не стал переживать больше или меньше, он просто сделал свой вердикт в ситуации, и он просто улыбнулся. Он как простой парень был рад такому развитию событий, Данзо не тот, кого можно было бы бояться или остерегаться, а наоборот, он действительно достоен уважения и его правление, может положить хорошее семя в основу деревни, будет ли это хорошо или плохо, покажет время.

Как только Мурасамэ ушел, Вэй начал расхаживать по кладбищу, перед его взором, открывалось невиданное поле похороненных. Может кто-то подумал бы, что он сумасшедший, но проходя у каждого, он рассматривал некоторых, чтобы понять утрату прошлого, урату деревни и для будущего, никогда не допускать напрасных смертей. Некоторых, не большинство, Учиха знал в лицо, при чем, то были не какие-то Шиноби или люди, выделившиеся своей бравой отвагой, а простые поселенцы – те, кому в прошлом, Вэй должен был сохранить жизнь, но не преуспел, как бы то плохо не звучало, но Вэй считал тех своим опытом, своей слабостью, те кого ему не удалось спасти на задании. – «Вы мой опыт, вы моё будущее, простите меня, я стал сильнее только сейчас. Я стал опорой защиты для нуждающихся, только недавно.» - Его лицо не отражало никакой эмоции, лишь только на душе, было действительно больно от всего этого.

*Незнакомец Инузука*

Проходя дальше, осматривая плиты, Вэй увидел в далеке, взрослого, коренастого мужчину и рядом с тем, смиренно сидящую собаку. Они оба встали у плиты, будто бы, прощаясь с умершим. Вэй не собирался подходить к тем, но тропа, вела его сама, подходя всё ближе, Учиха испытывал еще больше скорби, он не хотел прерывать «обряд прощания», но не смог. В виду своей утраты семьи, людей которых он должен был защитить, он как будто бы самый близкий родственник, подошел ближе и положил руку на плечо незнакомца. – Я сочувствую о вашей утрате. – Как лёд он произнес фразу, стараясь не дрогнуть, встав рядом плечом к плечу с тем, Вэй поклонился надгробию, выказывая уважение и стараясь поддержать моральное состояние незнакомца, но где-то в глубине души понимая, что даже такой жест, не сможет сгладить горечь утраты. Он больше не проронил и слова, дабы не доставлять неудобного и неуместного своего бытия, двоице. Достав из сумки закрытую порцию ОнигириЕда: Онигири (*4), он согнулся в коленях, ближе по направлению к собаке и поставил коробочку, ближе к той. – Принято приносить цветы, дабы возложить те на надгробие, я пришел не подготовленный, поэтому прошу принять хотя бы это. – Его обращение было более к двоице, чем только к собаке, но смотреть на человека, на чьем лице виднелась грусть, он не стал.

*Появление Сатору, встреча с Учихами*

Вэй отошел от места двоицы и продолжал свой ход дальше, иногда останавливаясь у могил, что были ему знакомы и поклоняясь тем, вспоминая прошлое. Не останавливаясь и даже не думая об этом, он продолжал свой путь как вдруг… Из неоткуда образовалась воронка, чакра бьющая из неё, была достаточно колоссальной, чтобы понимать то, что техника сильная. Всё произошло на столько неожиданно, что Вэй, был застигнут врасплох. Прикрывая рукой глаза, он был готов ко всему и в его прищуренных глазах, сверкнул Шаринган как вдруг, он потух в то же мгновение, как увидел своего давнейшего, боевого товарища…

Джину стоял в локации, ранее не посещенной Вэем. – «Джину… Ты, так вырос с нашей последней встречи!» - Радость заполонила душу Учихи, что он собирался броситься на встречу, но радость сменилась пониманием и досадой происходящего, он Вэй резко осознал происходящее, он не понимал, откуда появились по его мнению врата, что соединяли два пространства, входить в те было не просто опасно, а необдуманно глупо, не понимая стихию техники и её действие, Вэй мог только наблюдать за происходящим, как вдруг… Из врат вышел Сатору, который так же был знаком Учихе, как Генин, втянутый в обстоятельства, высокоранговой миссии. – Сатору! – Не успев подхватить того, он брякнулся на землю. Оглядываясь на открывшиеся врата, он не увидел ничего нового, всё будто бы вернулось в свои круги.

Не став зацикливаться на увиденном, так как-то испарилось, он подбегал ближе к парню и было хотя помочь ему, он уже сам встал и как будто ничего не произошло. Вэй улыбнулся, искренне и в радости. Он был приятно удивлен тому, что все живы. – Приятно познакомится Сатору! – Вэй не стал сдерживаться и только обнял мальчишку, будто бы те уже давно знакомы, как будто младшего брата. – Прости! – Восклицая от радости, он отпустил того и отошел в сторону. – У меня столько вопросов к тебе! Но не стоит задерживаться! Я ознакомился с вашей миссией, скорее идти отдавать отчет, Киёми будет рада твоему появлению, я уверен. Но подожди. – Вэй засунул руку в карман и протянул уже новому Генину, горсть денег. – Пусть твоё вознаграждение и будет только в кабинете, но это тебе на будущее. Подготавливайся к миссии как следует, возьми побольше световых и дымовых шашек, не забывай, твоя жизнь зависит от тебя. – Вэй вручил деньги парню, как вдруг… Немного в стороне появилась двоица, просто из ниоткуда, как когда то и Шун в кабинете, но радостное настроение, сбил внешний вид увиденного. Сначала вбыл Учиха Рюсен, он был знаком Вэю, по документам, воспоминаний прошлого не было, даже если и Джину когда-то и мог говорить о нём, Вэй не помнил. Желание крови, чувствовалось Вэю, он сам никогда не испытывал такое чувство, но чувствовал на себе такое желание, как и сейчас, но весь взгляд и желание было направлено на Сатору, от чего, Вэй прижал его ближе к себе, отгородив от странного влечения Рюсена. Что было с тем парнем, почему так случилось, он не понимал, но желание того как появилось резко, так и пропало. Вперемешку со всем этим и Джину разговаривал со своим товарищем, вразумляя того к хорошему. Вэй же не вступал в общение. – «ВООБЩЕ НЕ ПОНИМАЮ, ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ» - как вдруг, Джину, обратился к Учихе, называя его Хокаге, парень будто бы и хотел возразить ему, сказать, что так не надо и они могут быть не разношерстными, а равными, как вдруг он исчез в направлении своём дальнейшем. Вэй, остался только с Сатору и даже не думая вникать в происходящее, простыми хлопками с улыбкой, говорил тому. – Тебе стоит тоже поторопиться. – Немного став серьезным в голосе и лице, Вэй продолжил – Сторонись Рюсея, если даже возможно, обходи того стороной, дабы не повторить данного случая. Сказать и честно, я не знаю всего, но он явно с тобой, что-то не поделил.

Вэй, отпустил паренька и продолжил свой ход меж каменных плит.

Стоило брюнету лишь обратиться к своему другу при помощи устройства на правом ухе - как он появился подобно вспышке света. Полёт Бога Грома в действительности сильно отличался от той техники которую обрёл в своем левом глазе сам Джину, а лицо переполненное удивлением от осознания "отсутствия" Сатору близь Джину - заставило ненароком задуматься, насколько же далеко он способен чувствовать передвижения своих дзюцушики? Сколько бы лет не прошло, но полностью разгадать секрет столь сложной техники было непосильной ношей. Но и особого смысла в подобный анализ тёмноглазый никогда не вкладывал. Казалось бы - конец, их миссия подошла к концу а заинтересованность со стороны Рюсена была вполне себе естественной - ведь произошедшее действительно было выходящим из ряда вон, что уж говорить насчет остаточной чакры что витала в воздухе и едва заметных кровоподтёков под левым глазом его близкого друга.

— Ты как никто другой знаешь всю правду, друг мой. — с лёгкой и дружеской улыбкой в лице наполненной облегчением от осознания завершения их миссии - юноша из клана Учиха лишь прикрыл свои глаза, будучи полностью готовым к резкому перемещению - так и случилось. Одно лишь касание, доля секунды и вот - они уже находились в пределах родной деревни. Тот же вид который немногим ранее Джину видел при помощи открывшегося портала - теперь был прямо перед ним. Родная, до боли родная и разрывающая сердце могила также была прямо перед его взором, заставляя заострить на ней своё внимание и на момент даже упустить из своего внимания тот ужас что начал происходить с того самого момента когда двоица оказалась здесь. 

Жажда крови, неконтролируемая тяга к убийству своих товарищей - это было везким бельмом, подобно красному флагу для дикого зверя которого благополучно сдерживали тесные узы дружбы. Однако. Не сейчас, не здесь. Само лишь осознание и ощущение столь подавляющего и не скрываемого желания убить юношу из клана Узумаки прямо у могилы, пожалуй, самого дорогого для сердца Джину человека. Подобно яркой вспышке молнии это тотчас же пронзило голову брюнета, заставляя того на момент забыть что эта троица не просто находится в общественном месте Конохагакуре но и на них спокойно себе смотрел никто иной как Хокаге - Учиха Вэй. По крайней мере Джину до сих пор считал что он так и находится на посту Хокаге деревни скрытого листа, попросту даже не зная о множестве перемен через которые прошла его родная деревня.

Шаг за шагом в сторону Сатору и нарастающее чудовищное чувство которое обволакивало но нисколько не сказывалось на поведении и дествиях самого Джину, он лишь сделал несколько ответных шагов вперёд и молниеносным движением тотчас же схватил своей рукой руку близкого друга, крепко сжимая еёУсиленная чакрой физическая силаchakra(20) и по началу не издавая ни малейшего звука. Гробовая тишина покрыла территорию кладбища Конохагакуре, будто бы изолируя всех кто окружал эту двоицу от них двоих, от их последующего диалога и надгробия у которого они стояли.

— Рюсен.. — открывая свой рот и говоря холодным как сталь гильотины голосом — ..ты переступаешь черту, держи себя в руках и не смей вести себя так у её могилы. Ты был и её другом, она беспокоилась о тебе и твоей пропаже, а теперь ты позволяешь себе вести себя подобно дикому зверю который забывает друзей и товарищей? — в завершении этих слов Джину стоял в полоборота по отношению к своему другу, постепенно поворачивая своё лицо в котором подобно яркому свету из кромешной тьмы сверкал видоизмененный шаринганМангеке Шаринганchakra(50) пронзающий до самых костей и души. Этой двоице не нужно было проибегать к тем или иным фокусам чтобы донести своё недовольство, свою мысль. Они давно вышли за некоторого рода рамки которые использовались ими ранее, но даже так - Джину оставался верным своим принципам и интересам деревни, верным памяти и уважения к тем кто не дожил до сегодняшнего дня.

— Не дай этому безрассудству поглотить тебя и превратить в дикое животное, ты выше этого. Нас учили не этому, друг мой. Я дал тебе слово что остановлю тебя в случае, если пойму что ты близок к пропасти - ты достиг этой самой пропасти и стоишь на перепутье, выбери верный путь. Сайо и сенсей хотели бы этого также как и я. К тому же - Сатору спас мне жизнь и сражался бок о бок со мной без страха и трусости, он не заслуживает такой ненависти к себе лишь по той причине что ты считаешь его лёгкой целью. — резко отпуская руку своего друга и давая тому пройти дальше, проходя стороной красноволосого юношу из клана Узумаки, Джину деактивировал свои глаза, сближаясь с упоминаемым неоднократно надгробием и размещая свою правую руку на его верхушке, будто бы стряхивая оттуда осадки пыли и листьев.

— Ты не знал что я потерял и её. Я не нашёл времени и способа сказать тебе об этом. Да и нам стоит поторопиться в резиденцию, наша миссия подходит к концу. Встретимся у кабинета. — на выдохе наконец закончил свою речь Джину, попутно с тем поднимаясь в полный рост и наконец обращая своё внимание в сторону старого боевого товарища - Вэя. Того, кого он до сих пор считал как Хокаге но в то же время за пределами резиденции предпочитал относится к нему как к равному. По крайней мере пока не было лишних глаз.

— Простите за это зрелище, Хокаге-доно. И ты, Сатору, не принимай на свой счёт, как я и говорил ранее - я твой должник, я не забуду об этом. — легко хлопнув по плечу Сатору, Джину сделал несколько шагов в сторону и исчезШуншинchakra(100) , будто бы растворяясь среди теней и распадаясь на мельчайшие сгустки темноты, оставляя после себя лишь легкое послевкусие холода и ночи.

Треск воздуха был подобен предсмертному вскрику мира, когда пространство разорвалось, и в его разломе, в затяжной белой вспышке, появились две фигурыПолет Бога Громаchakra(0) . Рюсен первым шагнул на твёрдую землю, тяжело оседая на пятки, а его ладонь всё ещё крепко держала плечо Джину, словно заклинание, сдерживающее безумие в натянутом между ними пространстве. Его дыхание было глубоким, холодным, каждая капля воздуха резала горло как осколок стекла. Перед ним раскинулось кладбище. Серые надгробия, покосившиеся кресты, выщербленные обелиски – всё тонуло в густом тумане, подсвеченном тусклым светом звёзд. Ночь здесь казалась плотной, вязкой, и каждый вдох отдавался в лёгких вкусом сырости и гнилых воспоминаний. В нескольких метрах от них, стоя спиной к ним, был Сатору. Мальчишка. Живой. Целый. И этот факт зажёг в груди Рюсена такое дикое, всепоглощающее бешенство, что даже его холодная, вымуштрованная натура едва сдержала первый импульс.

Внутри него что-то взорвалось. Что-то тёмное, от чего разгорелись клыки ярости. Он ощущал, как вены под кожей надуваются от нарастающего давления, а сендзюцу-чакра словно ядовитый туман заполнила каждую клетку тела.

«Идеальное место для тебя...»

В голове Рюсена один за другим вспыхивали образы: как он медленно подходит к Сатору, как его ладонь обвивает тонкую шею мальчишки, вжимая позвоночник в землю. Как тело мальца судорожно дёргается в последних конвульсиях, захлёбываясь шёпотом мольбы. Как его глаза – эти юные, наивные глаза, тускнеют под рукой Змея. Как он оставляет его здесь, среди камня и праха, навсегда стерев с лица земли своего провала. Ему представлялось, как его пальцы пронзают ребра Сатору, медленно, изощрённо, выдавливая кровь наружу тёплыми ручьями. Как он рвёт мышцы и сухожилия, слушая, как мальчишка скулит, как жалкая собачонка, в последние минуты жизни. Как он выдавливает последний глоток воздуха из его лёгких, чувствуя под ладонью угасающую вибрацию дыхания.

Рюсен шагнул вперёд. Один раз. Потом ещё.

Его ШаринганШаринганchakra(15) sen(15) вспыхнул, пробив темноту двумя зловещими кострами. Кружащиеся томоэ отражались в его глазах, придавая ему облик чего-то нечеловеческого. Каждое движение, каждая вибрация тела говорила об одном: это был хищник, что нашёл добычу, и сейчас между ним и убийством стоял лишь хрупкий барьер. Тишина накрыла их, давя, словно свод склепа. Даже ветер стих, затаившись в страхе. Рюсен не издавал ни звука. Его губы были плотно сжаты, взгляд холоден, лицо выточено в маске безжалостного намерения. В каждом его шаге чувствовалась тяжесть, как у воина, перешедшего последнюю черту. Он не просто шёл к Сатору. Он шёл убивать. И если бы сейчас кто-то попытался остановить его, им пришлось бы вступить в бой с существом, полностью погружённым в инстинкт уничтожения. Он находился на грани транса, тонкой как лезвие катаны. Малейшее неправильное движение и он сорвётся. И тогда его уже не остановить.

Он был змеёй в обличии человекаСила Белой Змеиchakra(0) . Его тело будто бы двигалось само, ведомое только голодом, только этой холодной яростью, что обволакивала его изнутри. Он даже не слышал больше Джину за спиной. Не слышал биения своего сердца. Лишь видение перед глазами: как он своими руками сотрёт этого мальчишку в прах среди забытых могил.

«Ещё шаг. Ещё мгновение. И я закончу это...»

Его пальцы чуть подрагивали от предвкушения. В голове рождались новые, более жестокие картины расправы: как он медленно ломает мальчику позвоночник, позвонок за позвонком. Как вытаскивает кишки наружу, заставляя Сатору захлёбываться в собственной крови. Как вонзает пальцы в его грудную клетку и вырывает сердце, всё ещё бьющееся.

«Это место идеально подходит тебе...»

Но пока его тело медленно приближалось к Сатору, где-то в глубинах разума, словно капля воды в раскалённое масло, падала одна единственная мысль:

«Ещё можно остановиться...»

Ещё можно. Но с каждой секундой, с каждым шагом это «можно» становилось всё более призрачным. Всё более невозможным. Он почти почувствовал, как его пальцы смыкаются на хрупкой шее мальчишки. Ещё миг и Рюсен сделает то, о чём будет сожалеть. Или не будет. Пока же он был всего лишь безмолвной тенью, что скользила через кладбище, неся с собой гибель. Его аура, насыщенная жаждой крови. И тогда Рюсен медленно поднял руку. Ту самую, которой собирался разорвать мальчишке горло. Поднял и сжал в кулак, ощущая, как дрожит в этом жесте вся ярость, вся подавленная ярость, накопленная за долгие часы сдерживания. Последние шаги были самыми тяжёлыми. Последний вдох был самым глубоким. И тогда, на грани между жизнью и смертью, между хищником и жертвой, между змеёй и человеком, Рюсен ступил в финальную черту, чувствуя, как его реальность начинает трещать. Шаг. Второй. Пульс в висках забил сильнее. Шаг. Третий. Зрение помутнело, алый свет ШаринганаШаринганchakra(0) вспыхнул сильнее, оставляя за собой клыкастые росчерки в темноте.

И тогда он увидел его.

Из густой мглы, что окружала его, словно дыхание ночи, появилась фигура. Та же самая, что всегда пряталась где-то в глубинах его души. Его тень. Его второе «я». Но теперь она облеклась в облик его самого. Только более искажённый. Глаза этого двойника горели ядовитым кровавым светом. Из уголков рта стекали чернильные тени, а из тела вырывались змеи, обвивающие его.

— Давай...

Прошипела тварь, голос её был похож на скрежет костей.

— Сделай это. Только один миг... только один рывок, и всё закончится.

Рюсен замер на полпути. Его рука всё ещё была поднята, дрожащая от нерешимости. Пот заливал лоб. Мышцы судорожно сокращались.

— Это так легко... так правильно...

Голос второго «я» ласкал его слух, переплетаясь с собственными мыслями. Он увидел, как в его воображении – рука пронзает горло мальчишки. Как кровь фонтаном бьёт из перерезанных артерий, как последний хрип срывается с юных губ. Как падает это хрупкое тело на холодную землю, рядом с безымянными могилами. Навсегда. Без сожалений. Но в ту же секунду что-то сжалось в груди. Страх. Чистый, животный страх перед собой. Перед тем, во что он превращался. В горле пересохло. Его дыхание стало прерывистым. Грудь стянула тяжесть. В голове начался нестерпимый гул, словно тысячи голосов кричали ему в уши.

— Убей его!

— Убей!!

— Убей!!!

Рюсен пошатнулся на месте, словно смертельно раненный. Перед глазами всё плыло. Чёрные пятна плясали на фоне кроваво-красного неба. Всё его существо трещало от борьбы. Каждый нерв вопил. Каждый мускул сопротивлялся. Он слышал хохот своей проекции, этот мерзкий, язвительный смех, разрывающий сознание на части.

— Жалкий...

Прошипел двойник.

— Трус...

Рюсен заскрипел зубами, сжав кулаки до хруста. Боль раздирала его череп, как будто невидимые клыки вонзались в его мозг, разрывая мысль за мыслью. Он не мог смотреть на Сатору. Он не мог даже думать о нём без того, чтобы не чувствовать жажду крови. И всё же... он опустил руку. Пальцы, готовые вонзиться в плоть мальчишки, бессильно дрожали в воздухе. Шаринган в его глазах затух, словно догорающий факел, превращаясь в обычный алый вытянутый зрачок. Он тяжело вздохнул, втягивая глоток ледяного воздуха, будто выныривая из чёрной бездны. Старые привычки, старые инстинкты, всё, чем его пытались сделать в лаборатории Орочимару – всё восставало против него.

«Нет... Не сейчас. Не здесь.»

Его ноги, будто налитые свинцом, заставили его сделать шаг в сторону. Потом ещё один. Он прошёл мимо Сатору, не глядя на него, едва сдерживая первобытный вой, подступающий к горлу. Каждый шаг давался с огромным усилием, как если бы невидимая рука пыталась вцепиться в его позвоночник, таща обратно. Но он шёл. От Сатору. От себя. Головная боль была нестерпимой. Каждая клетка тела звенела от напряжения. Перед глазами всё ещё плясал багровый туман, густой и липкий, словно кровь. В груди бушевала неутихающая ярость, горевшая ослепительным костром. Он сжал зубы до хруста, не позволяя себе ни шепота, ни стона. Проекция следовала за ним, плетясь на шаг позади.

— Ты предаёшь свою природу...

Бормотал тот же самый мерзкий голос.

— Ты должен был стать большим... А выбрал слабость. Пощаду. Трусость.

Рюсен не отвечал. Он просто шёл. Ноги уносили его прочь от Сатору, всё дальше и дальше, в ночную мглу. Он не видел дороги. Он не чувствовал земли под ногами. Только боль, только разрывающее на части чувство собственного краха. И внутри... внутри всё ещё жила ненависть. К мальчишке. К самому себе. К этому миру, который вновь и вновь требовал от него выбирать между зверем и человеком. Он не победил свою тень. Он лишь отложил неизбежное. И сам знал это. Знал, что в следующий раз, возможно, он уже не остановится. Не сможет. И тогда весь этот мир, весь этот гнилой, лживый, отвратительный мир, захлебнётся в крови. Но сейчас – он ушёл. С оставшейся каплей разума. С остатком воли. Шатаясь, словно смертельно раненый зверь, он скрылся во тьме, унося с собой горечь, ярость и страх. За спиной звучал шёпот исчезающей на задворках подсознания тени:

— В следующий раз... мы убьём его вместе.

Когда Сатору смог перейти через портал в Коноху, то тут же поздоровался с Учихой Вэем.

–Здравствуйте, а эм... Я вот с миссии кое какой вернулся, скоро мои друзья тоже сюда прибудут, хехе. Меня зовут Узумаки Сатору, приятно познакомиться. 

Чуствуя себя немного неловко, при таком знакомстве с незнакомым ему человеком, Сатору чуть чуть наклонил свою голову вниз, а его глаза устремились в землю, но Узумаки сразу поднял свою голову на Учиху Вэя.

Кладбище было пустым. Тишина здесь была другой - не той, что царила в его доме или на вершине скалы, где он любил спать. Здесь она была тяжёлой, почти вязкой, словно сама земля хранила дыхание мёртвых. Старк стоял перед могилой Юрико.

Камень был простой - без излишеств, как она любила. Только имя и дата. Без пафосных слов и эпитафий.

Она бы усмехнулась, если бы увидела, как он снова забыл принести цветы.

Лилинет молчала. Обычно её было не заткнуть - она лаяла на воробьёв, комментировала каждое движение хозяина, подначивала прохожих и гонялась за шорохами. Но сейчас - сидела тихо. 

- Прости, - выдохнул он, не открывая глаз.

Голос прозвучал хрипло. Не потому что он сдерживал слёзы  их не было. Потому что вместе с воздухом он выпустил наружу дым сигареты, тлеющей в пальцах. 

- Ты бы, наверное, опять назвала меня идиотом. Сказала бы: «Хватит ходить сюда с пустыми руками, Старк». - усмехнулся он краем губ. - А потом, как обычно, сунула бы под нос что-то горькое и полезное.

Лилинет подошла ближе. Не мяукнула, не залаяла. Просто ткнулась носом в его ладонь. Он опустил руку ей на голову. Маленькая рыжая собачка прижалась плотнее, вжалась в его бок. И тогда он сел на землю, прямо у могилы, скрестив ноги.

Старк не молился. Он то и слов не знал. Просто сидел пока солнце не ушло за деревья.

Лунный свет струился между надгробиями, окрашивая мрамор в серый оттенок.

- Приветствую... Сарутоби...

Голос позади звучал как шепот самого ветра. Шиноби в маске "Ворона" - белой, без опознавательных знаков - рассматривая молодого шиноби, начал диалог. Его плащ не шелохнулся.

- Вас ожидает Хокаге-сама в ближайшее время в кабинете Каге. Просьба явиться незамедлительно. 

Сразу после того, как Мурасамэ помогли подняться, добрый незнакомец также дал ему целых 1000 рие. Следующие слова незнакомца были проигнорированы. Весь взгляд юноши был направлен на деньги. 

- Хм. Большое вам спасибо. 

Чуть поклонившись, сказал Мурасамэ, отряхнул свою одежду и, положив деньги в карман, пошёл выполнять свою миссию.