Трепещущая в ладони рыбёшка быстро оказалась у рта паренька. Правда не у пасти кабаньей головы, а у вполне человеческого лица, что показалось, когда тот приподнял маску за пятачок. Он даже специально отвернулся лицом к речке, чтобы никто не помешал ему трапезничать. Его заострённые клыки скоровонзились в чешую, ни о какой готовке даже речи не шло. 

- Господин кабанчик-кун...

Кабан встрепенулся, даже роняя рыбу из рук. Хотя она так и не свалилась на земь, а осталась зажата в его челюстях. Только вот его маска свалилась обратно на голову. Иноске стал заложником своего явства и смог лишь громко и грозно...замычать в ответ, тыча пальцем в неожиданного гостя.

- МмММмММмм!! - даже в этом мычании пробивался его низкий грубый голос. Правда этим вряд ли кого-то напугаешь, да и рыба под носом сильно отбивала возможность распознатьПодражание Зверю() кто перед ним. Чуть приподняв маску он плюнул рыбёшку на траву, - Ты кто?! -   кабан громко начал короткими вдохами втягивать запах, что источала девица перед ним. Пока он разглядывал ее причудливый вид, даже наклонил голову набок в недопонимании. 

- Наряд у тебя странный, жаба - сказал полуголый человек с кабаньей головой... продолжая тыкать в нее пальцем.

Сквозь маску небольшой улыбки сквозило чем то напоминающим на презрение или на гордыне, девушка так и источала ауру превосходства над ним, но это быстро прошло и девушка спокойно взяло письмо из его рук, от чего лишь оставалось думать, что ему это лишь показалось, так как такое поведение проскочило лишь на долю секунды. Теперь же в глазах Яманаки всплыло определённое недопонимание  и удивление, как только она взяла письмо в руки, Шисуи не был удивлён такому, мало кто сможет спокойно отреагировать на пустой листок, но тут уже было время удивляться самому мальчишке, когда ему ответила Эби, "Это она так решила пошутить? Когда у нас пустые письма стали романтическими... Наверное стоит тогда подыграть, а я только хотел начать объяснять, почему листок пустой".

- Э, да. Мы из клана Учих, а моего брата зовут Госу - произнёс более быстро чем обычно Шисуи, назвав одно из имён из своих старших родственников. Госу был его очень дальним родственником, что так же ещё учился в академии, хоть они между собой и не общались, но похоже придется ради того, что бы хоть как то сдержать слово девушке, "Нужно будет завтра предупредить его о том, что он сам же с ней хотел встретиться, надеюсь, они не в одном классе".

Постаравшись проигнорировать вопрос про своё имя, почему то Учихе не хотелось его так просто называть, он решил уже поскорее закончить разговор, так как от девушки так и веяло неприятным пренебрежением по отношению к нему сквозь её простую и спокойную полу-улыбку.

- Ну всё, я передал письмо... А ему передам, что бы он сам завтра к тебе подошёл, пока! - сказал Шисуи и развернувшись побежал в сторону дома, поместье клана Учих как раз было недалеко.

Мальчишка не мог сделать каких либо выводов о том, что же произошло, он считал, что если девушка откажет сославшись на дела, то это добавит ей пару монет в копилку подозрений, но нет, она спокойно согласилась встретиться с его 'братом', от чего у него не должно было больше иметься претензий. Да только то отношение девушки к нему, которое источалось сквозь маску улыбки всё ещё создавали для него вопросы:"Что же он сделал такого?". Но главное, он не мог закрыть глаза на то что услышал в академии и в какой то мере, он даже убедился после разговора, что именно она произнесла те слова и тут не может быть ошибки. В голове всё ещё крутились те злополучные слова:

" -Может распотрошить? "

Было бы странно, если бы подобный человек, как Масадзи, хоть бы пискнул в знак негодования в ситуации, когда рыбка сама прыгнула в лодку, однако это был первый звоночек, который его побеспокоил. Несмотря на все попытки, чтобы деяния нелюдимого исследователя не вышли далеко за границы разведотряда, в конце концов, на него обратили внимание высшие инстанции деревни. Это был обоюдоострый меч: шанс блеснуть и получить заслуженный шанс продвинуть свои идеи, так и засветиться как личность, чего мужчина не особо то хотел. Инкогнито ему было куда более по душе.

Как бы не разыгрались карты в будущем, назначение его со стороны Махо Хияджо расценивалось как определенно положительный прецедент. Сиро уже на протяжении практически всей своей жизни следил за ходом продвижения научных деятелей Страны Воды да и не только, если быть уж до конца честным. В поле зрения попадало множество имен, которые спустя года поднимались все выше и выше в иерархии. Имя Махо тоже попадалось ему, тогда еще не столь важной особы в структуре Киригакуре, которая, в противовес своей физиологии, шагала по карьерной лестнице семимильными шагами. К сожалению или счастью, из-за сферы работы Сиро и регулярных смен "личностей", подобное ему не грозило.

Шиноби вернулся в свой родной отряд, точнее в подвальные помещения, которые он издавна облюбовал. Там и хранились тела, ожидавшие в камерах своего времени. Всю аппаратуру принесли заранее, обустроив одинокому ирьенину собственный уголок. Его задача была предельно ясна, но от этого не только непростая, но очень важна, как минимум для него самого. Редко какому деятелю науки получается получить хоть одного, да хоть генетический материал, а у него было аж два тела.

Учитывая, что в пункте было практически полное уничтожение тел, Сиро расценивал это буквально на карт-бланш для своих исследований, главное чтобы пункты миссии были выполнены. Сначала, он взялся решил взяться за пострадавшего от потенциального взрыва, выполняя работу судмедэксперта. Проверив документы, которые пришли с телами, Масадзи начал заполнять свои отчеты, проводя параллельно внешний осмотр тела. Деформация грудной клетки была едва заметна, по разнице в симметрии можно было предположить, откуда поразило пострадавшего. Был второй факт, который бы удивил на любом другом человеке, но не на Кагуи - на его ребрах не было следов внешних повреждений. Конечно, это "будущий Аки" прознал уже после начала вскрытия, ибо не хотел вносить такое в протокол без достаточной доказательной базы. А значило это кое-что интересное - он прожил достаточно долго, чтобы успеть восстановить свои ребра. Это могло даже значить то, что повреждения легких, которые подтвердило вскрытие, могли и не быть причиной смерти. Как минимум, не единственной. Также, было не сложно заметить, что кожный покров жертвы не был поврежден настолько, чтобы соответствовать поврежденным легким, из чего выходило еще два вероятных исхода - "взрыв" был внутренний, сам Сиро хорошо представлял ситуацию, как могли имплантировать условную взрывную печать или использовать технику, которая поразила жертву изнутри, однако пришлось отказаться от этого в силу того, что органы брюшной полости оказались достаточно целы, что было бы практически невозможно в подобном случае. Значит, взрыв был внешний, не очень сильный, но с близкого расстояния и "направленный", поскольку в ином случае, повреждения можно было обнаружить на иных были бы более равномерными? Но куда делась дилемма с целым кожным покровом? У Сиро появилась теория в силу его знаний о кеккей генкай шикотсумьяку. Он был знаком с тем, как шиноби клана Кагуя применяли свой геном, так что им просто необходима высокая регенерация, как минимум кожного покрова, дабы во время использования своих техник не истечь кровью. Он взял генетический материал во время хода вскрытия для проверки своих гипотез. 

По даже эту гепотезу пришлось опровергнуть, ибо, даже если бы взрыв был столь локальный, кое-что бы все таки пострадало - сердце. Что могло поразить именно легкие, не затрагивая другие органы? Верно, ирьенин уже предполагал, что "взрыв" был внутренний, но повреждения вызвало не типичное расширение от взрыва. Он умер из-за баротравмы легких, а в силу того, что подобному подверглись только они, это определенно было убийство другим шиноби с помощью какой-то техники. Подобное могло изрядно травмировать легкие, но не вызвать травмы в других, соседних органах. Скорее всего, это была какая-то техника, сжимающая воздух, и когда противник вдыхал его, декомпрессирующая его, возможно даже на этапе насыщения кислородом крови.

Конечно, Масадзи провел вскрытие полностью, не забыв ни про один из ключевых этапов, но остальные моменты были довольно тривиальны, не считая некоторых вещей, которые он определенно проверит опосля уже во время исследовательской деятельности. Ирьенин заполнил первый отчет, так что скоро должен был перейти к второму телу.

Такой обильный и непрерывный поток мыслей, на удивление плавно превращающийся в полне понятный монолог, был неожиданным для Чоумей от слишком импульсивной и суетливой по своему характеру джинчурики. От этого Семихвостый даже опешил и сам не понял как завороженно слушает и наблюдает за Фуу, как её слова не отражаются от его крепкого хитинового покрова как обычно, но впервые проникают сквозь стыки хитина, сквозь прорези "шлема" и достигают до сердца, если оно имеется у биджу конечно.

"Девушка выросла." - была первая осознанная мысль, которая родилась в голове Чоумей по окончанию монолога Фуу. А за тем вторая: "Чтооо? Я действительно привязался к ней? Да, похоже мой джинчурики заразил меня своим характером сильней, чем этот бугай Кокуо... Дружить с Хвостатым Зверем просто потому что хочется дружить? Не для силы, не для знаний? Считает нас хорошими и хотела бы убедить всех в этом? А возможно ли это? А действительно ли мы хорошие? Ведь смотря на того же Шукаку, иногда даже у меня возникают мысли о том, что мы созданы только для разрушения и хаоса. А с нами на участь жить с таким клеймом и предупреждениями людей вынуждены и наши джинчурики. Интересно, а кто из нас действительно находится в заточении, в безвыходной ситуации? Сосуд умирает при извлечении биджу, сосуд вынужден жить в одиночестве, непонятый товарищами, лишенный друзей. Оружие, как и мы. Бездушный, расходный материал, который просто заменить, как думают и про нас. И жить мы вынуждены вместе почти всегда с самого рождения и до смерти сосуда или обоих. С такой точки зрения мы действительно похожи на семью..."

- Зови меня Чоумей, - произнес биджу, дернув всеми крыльями по очереди, а затем наглухо закрыл своё сознание. Ему было необходимо поразмыслить над словами этой молодой ещё совсем и пока ещё очень наивной девочки. Над слишом серьёзными для беззаботного характера Счастливой Семерки, давно уже избравшего для себя путь наименьшего сопротивления в угоду комфортному существованию.

В какой-то момент в глазах девушки слегка помутнело, все же она еще не была готова к таким физическим нагрузкам. В тот же самый момент в голове промелькнуло воспоминание, где она чуть ли не точно так же ползла к кому-то кто был весь в крови и без сознания, хотя уверенности в этом было мало. Именно поэтому она замерла, а не потому что так сказал парнишка. Его голос будто вывел ее из ступора.

- Я плохо помню. Мы были вместе на миссии, но она не должна была быть такой серьезной. Было какое-то сражение. Странно, что пострадали только мы. Где все остальные? - В этот самый момент, закралось какое-то нехорошее предчувствие, но от него отвлекли вошедшие в палату медики, которые было ринулись помогать Юкито, но тот их перенаправил к ней.

Далее был осмотр, наказание о том, чтоб она больше не вставала без разрешения и соблюдала постельный режим. Казуко лишь поморщилась и нехотя согласилась с выдвинутыми требованиям, иначе они сказали, что просто привяжут ее к кровати, а девушка этого совсем не хотела.

Уже у уходящего мед персонала она решил спросить:

- А где все остальные? Они не пострадали так, как мы? - Медик лишь как-то странно помялся, но сказал, что им обо всем расскажут позже, а сейчас им надо отдыхать и восстанавливаться.

"Что-то тут не чисто. Почему они не рассказывают ничего?" - Сенжду лежала и смотрела в потолок, прислушиваясь к тишине и дыханию единственного соседа по палате. Ей не хотелось даже думать о каком-то плохом исходе, а еще хотелось побыстрее заполнить пробелы в памяти.

- А ты правда совсем-совсем ничего не помнишь? - Раздался тихий голос беловолосой девушки. Она не знала спит Учиха или нет, даже было готова к тишине в ответ.