Учиха Изуна, бодрыми шагами шел по улицам Конохи, его сердце било в унисон с ритмом шагов. Он прекрасно знал, что его старший брат Мадара никогда не ждал дольше положенного времени, и эта мысль лишь подстегивала его скорость. Уличная суета рядом казалась далёкой - Изуна лишь фокусировался на цели, впереди маячило огромное дерево, обрамляющее ворота клана Учиха. Проходя мимо стражников, он уверен кивнул им в знак приветствия. Они понимали: здесь каждый испытывает гордость за свою кровь. 

Держа Катану на поясе и за рукоять - правой рукой, Изуна направлялся к выходу из клана, дабы найти какую нибудь гостиницу в деревне, и отдохнуть, и так же параллельно прикупить пару вещей.

Неспешно идя, Изуна оглядывался и уже почти дошел к выходу, где сторожили несколько стражников. Охрана врат тут же попросила Изуну остановиться, как только те заметили что он собирается выйти из поместья. Но к счастью, один из охранников вспомнил Изуну, и понял что он не подозрительная личность, и особой угрозы не представляет - для своих.

 Охраник: "Ты кажется Изуна Учиха? Я помню тебя, но так или иначе, прежде чем выйти  объясни нам, зачем ты собираешься покинуть клан?"  

Выслушивав стража, Изуна муторно, но все же ответил -"Я хочу прикупить пару вещей в деревне, для быта."- Не рассусоливая долго ответил Изуна, и добавил -"И если вас это не затруднит, можете кое что передать моему старшему брату? Он вполне возможно расперижвается и начнёт меня искать, если я задержусь в деревне."-

1/Охраник который напрямую общался с Изуной, спросил в ответ, пристально и задумчиво смотря на того -"Передать Брату? В принципе это не будет сложно, если конечно он сам подойет к нам."-Скрещивая руки и немного прищурившись, продолжил охранник -"Кстати, а как твоего брата зовут то вообще?"- И не растягивая долго, Изуна: "Учиха Мадара". после слов Изуны, один из стражов что стоял позади первого стража, удивишись дернулся на миг. Страж же что общался с Изуной, тоже стараясь скрыть удивление, подытожил -"Мадара Значит? Ну хорошо, так и быть, если он подойет к нам, мы передадим ему что ты направился в деревню. Ну чтож Изуна, ты можешь проходить, удачи!"-Закончив краткий диалог, Изуна покинул клан на небольшой промежуток, поблагодарив и пожелав хорошего дня стражникам.

Увидеа символ Учиха на стене, Изуна направился к входу где вход сторожили охранники. Не теряя ни минуты, Изуна с напряженным вокалом спросил стражников, в тоже мгновение как приблизился к ним -"Я младший брат Учихи Мадары - Учиха Изуна"- и немного успокоившись,  Изуна продолжил -"Я почувствовал знакомую чакру брата сразу направился сюда, конечно я понимаю что это может быть и не он, но все же... хотелось бы верить что я не ошибся, и что мой старший брат действительно находится в клане?"-

Стражники на воротах, тк зная преданность младших братьев к страшим, с легкостью признали его.

-" Да, Учиха Мадара  действительно заходил "-  произнес один из них, чувствуя его напряжение. -" Но дальше мы не знаем… "-

Эти слова стали для Изуны звоном колокольчиков надежды. Он быстро направился в сторону гл.зала (почувствовав чакру брата оттуда).

Обычно пребывавшие в полудремоте охранники, которых редко кто проверял на проф.пригодность, всё же, не смогли упустить из виду нового гостя. Точнее сказать - "старого гостя", слухи о котором постепенно наполняли Конохагакурэ, особенно среди старшего состава. И здесь его персона не избежала перешептываний. В их перешептываниях звучали различные слухи, от поимки жестокого маньяка в лесах Конохи, до инциндента с кланом Мори в Золотом Квартале Югакурэ. Да, от перессудов никуда не скрыться, но все эти мрачные слухи, тем не менее увенчавшиеся большим успехом для Конохи, обращались в ничто от одной простой новости - ряды клана Учиха пополнил новый чунин. 

Поэтому, когда Мадара приблизился к привратникам, выдавая им кивок, они не только ответили ему тем же, но и даже несколько склонились, выражая, таким образом, почёт его достижению. Всё это, конечно, льстило... поэтому, впервые за долгое время, он улыбнулся им и прошёл мимо. И следовалШуншинchakra(30) он, непременно, к дому старейшин.

Учиха Изуна, унаследовавший силу своего великого клана, погруженный в свои мысли медленно шагал по улицам поместья Учиха держа путь к выходу из поместья. Каждый шаг отдавался эхом среди пустынных улочек, где илисты деревья, затеняющие от взгляда, хранили тайны прошлого. Чувствуя силу своего рода, он замедлил шаг и улыбнулся, приветствуя охранников, которые, казалось, всегда стояли на страже ворот.

"Хорошего вам дня" — произнес он, и лица стражников осветились ответными ухмылками. Изуна знал, что доброта к ним укрепляет дух их клана. Выйдя за ворота, он глубоко вздохнул свежий воздух, и теперь перед ним раскинулась великая Коноха.

Он направился к резиденции каге, ощущая, как его сердце наполняется решимостью его последующих шагов.

"Здесь даже воздух иной... Несколько дней прошло с тех пор, как я практиковал здесь свои техники... Как будто вчера"

Проходя мимо охраны, Мадара позволил себе коротку улыбку, когда их взгляды уже не могли соприкасаться с его лицом. Его веселило, что старейшины, верно, думали, будто он обладает слабым шаринганом с одним томоэ... или пределом думали, что двумя. Однако, времена меняются. Теперь всё совершенно иначе.

Миновав вход, он направилсяНе владеет этой способностью к пожилой парочке.

Приближаясь к входу в поместье Учиха, Юмико была окружена атмосферой истории и величия. Башни и здания клана Учиха возвышались над окружающими улицами, отражая в своих стенах годы славы и борьбы. Вход был охраняем воинами клана, которые смотрели на неё с уважением, но и с осмотрительностью, убеждаясь в её легитимности и целях. 

— Я покидаю поместье. Передайте главе, что Учиха Мадара направился выполнять свой долг перед деревней и кланом в резиденцию. В ближайшие сутки не ожидайте.

Говорил человек оное совершенно не обратив внимание на чью-либо реакцию со стороны костяка охраны и шёл безостановочно, как будто перед ним, в действительности, никто не мог стать преградой, с целью задать каких-нибудь глупых вопросов. Собственное пояснение считал исчерпывающим. Ответственность за его судьбу, отныне, лежала на его собственных плечах.

Учиха Юми стояла перед воротами, где охрана внимательно следила за каждым, кто пытался пройти внутрь. Ее глаза сияли отрешимостью и решимостью, когда она подошла к стражам, держа в руках соответствующие документы. Стражи, узнав ее истинное имя и стремления, уступили дорогу, пропуская ее внутрь с священным уважением, отраженным в их взглядах. Под гнетом столетий традиций и истории, Учиха Юми шагнула на территорию клана, чувствуя себя одновременно дома и вне его, внутри и вдали от обыденного мира.

В безграничной и извечной гонке, словно мимолетное видение из чьих-то эфемерных снов, околочеловеческий силуэт несся по пестрому окоему селения чернильной, смазанной стремлениями тенью. Редкое касание о черепичные настилы вершин рождали очередной размашистый прыжок, кой чертил линию пути прямиком к клановой границе, самонадеянно заслоненной от чуждых глаз белокаменной стеной. Врата из дерева, закаленного в огне, как и их хранители, обожженные гордостью и самомнением, каждой считанной секундой нарастали перед отрешенным взглядом юнца.

Его угольно-черный цвет глаз созерцал надвигающийся кусок деревни с ледяным равнодушием, в коем не было места теплоте ни единой эмоциональной капли. Он смотрел неизменно прямо, будто прошивая насквозь всякое встречное очертание или фигуру, принимая для себя вид лишь одной неуемной мертвой пустоты. Но внешние черты деланной маски, с годами безвозвратно приросшей к физии, не отражали на своей глади и доли реальных чувств. Невыраженный аффект ютился за очами, как за зеркалом, отражающим лишь холодное «ничто», отчуждая позволение заглянуть за их ширму всякого, кто соприкасался с ними невзначай или же с намерением.

Долгое время этот отшиб обходился им стороной. Лоскут земли, населявший на своей тверди людское омерзение, что годами льется из черной жажды фигур, пачкавших себя и имя. Люди, главенствующие над кровью и ее истоком, без сожаления жертвующие человеческой жизнью во благо полшага, который смог бы приблизить их к столь желанному господству.

Редкий момент ложится на его взгляд тусклым отблеском чего-то глубинного, едва ли уловимого, как мерцание первой искры в горнилах гнева. В горнилах, где куется ненависть к собственному родовому имени, что удерживается в безмолвии настойчивым усилием.

Мягкая поступь тихим эхом разносится над вершиной врат заставы, несоизмеримой с главными, кои исподволь являлись единственным легальным входом во внешний мир. Он проноситсяШуншинchakra(25) дальше, позволяя себе намеренно проигнорировать банальную, но высокомерно обязательную для всех переходящих проверку.