Палата №2

Набирающий силу писк стрелой пронзает голову. Не расслышать и собственных мыслей. Виски пульсируют с такой силой словно по ним бьют молотком. Глазные яблоки судорожно двигаются под тонкими синюшными веками. Пляска утреннего света на лице брюнета из окна палаты усугубляла ситуацию. Ещё раз солнечный зайчик коснется его глаз… и его точно стошнит. Сдвинуться в сторону чтобы убежать от “раздражителя” не хватит сил. Чтобы подняться тем более. В полусне почувствовали неприятный привкус. Что-то кисло-горькое, наверное последствия курения. За ним железистый вкус крови - прикушенный язык, растрескавшиеся губы и нередко кровоточащие десны. Изжога дерет глотку. Руки непроизвольно потрясывает. 

Если он что-то чувствует значит сон отступил и скоро он проснется.

Мерзость.

Веко подрагивая поднимается, обнажая темный зрачок, что заполнял почти всю радужку. Белые стены палаты ударили ярким цветом по глазам и закружились. Глаза Сугуру немедленно сомкнулись назад. Однако казалось, что это верчение проникло внутрь мозга. Сдержать подходящий к горлу ком не представлялось возможным. Щеки его надулись, когда его полость рта заполнилась рвотными массами. Даже обессилевшие тело всё ещё способно на рефлексы и он бессознательно подвёл ладонь ко рту, полагая, что успеет “донести” содержимое его пищевода и рта хотя бы до раковины.

Однако рефлексы не заставят ослабевшее тело стоять твердо на ногах. Хотя он даже стопами не смог коснуться холодной плитки палаты. Его ноги безвольно запутались в одеяле и связали того похлеще любых пут. Физика всё ещё действовала на его тело, а потому инерция заставила  тело Сугуру шлепнуться о пол, пока ноги, завязанные узлом, бесформенной змеей сползли следом. От мимолётного ощущения боли он поднялся на локти, одной рукой даже смог упереться ладонью. Не стоило надеяться, что он сможет удержать давление во рту. На пол излилась зеленоватая с желтизной жидкость, без намека на “кусочки” чего-то. Он забыл, когда самостоятельно питался, последнее время разглядывая лишь иглу в вене, что доставит ему калории. Оттого его желудок напоминал сдутый шарик, а горло прожигала желчь, что добродушно Нара предоставила его поджелудочная. Холод керамики будто приводил в чувства, но тут же напоминал о жуткой головной боли. 

Скользя ладонями по собственной рвоте он смог подняться, отбрасывая белоснежное одеяло ногами куда-то под койку. Каждое моргание доставляло жуткую боль в висках, но иначе вращающаяся комната станет невыносимым испытанием. Он вытер тылом кисти губы, сплевывая горькую слюну после. Босые ноги шлепали по плитке. Единственное, что доставляло удовольствие - мороз пола, что уколами щекотал стопы.

В три шага он смог добраться до раковины. На последний он вытянул руку стараясь уцепиться за раковину. Она чуть наклонилась от давления тела, а после с “каменным” стуком встала на металлические рейки обратно. Он смог поставить обе руки на основание раковины - наконец его равновесию ничего не угрожает, хотя колени то и дело предательски подкашивались. 

 “Кто там? Я знаю его… не могу вспомнить.” - Зеркало.

Грязные спутанные волосы спадали на лицо. “Потянись я рукой чтобы убрать их и раковина разобьёт мне голову… больно.”

Сугуру опустил голову вниз вновь сплевывая кровянистую пену слюны в керамическую чашу. Он будто был в ловушке. Либо он сможет простоять так пока ему не станет лучше, либо он решится уйти и с большим шансом до постели уже не доберется. Барабанные перепонки разрывались от писка. Сквозь него слышалась возня за дверью. Стук чьих-то каблуков в коридоре бил по его голове как молот по наковальне. Его вновь стошнило. Надрывая глотку с хрипом вышла лишь бесцветная вода. 

Расставив пальцы одной руки пошире, он забросил длинные волосы назад другой. В голове не было ни единой мысли. Не было мыслей о смерти, но и жизни также.

 “Больно. Я устал.” Все ещё сохранялась жалость к себе. 

Рука плетью опустилась обратно к раковине, после чего его пальцы пауком схватились за край умывальника.

 Зачем он вообще встал? Ах да, утро и его организм снова отвергает сам себя. Хотя это происходит в очередной раз - к этому сложно привыкнуть. 

Как он вообще попал сюда? Нет, ни единой дельной мысли или кусочка пазла памяти. Хотя сейчас она скорее напоминала кашу.

Опустив голову он разглядел позади себя зеленоватую лужу. Подумал, что ему повезло, раз “иные” позывы он еще в силах сдержать.

“Да. Это я. Почему я не сдох?” - его лицо пестрело ссадинами и синяками. Кажется один из них он получил только что.

Тело протестовало против каждого усилия, и он чувствовал себя марионеткой, чьи нити натянуты до предела. Колени подгибались, а мир вокруг него продолжал кружиться в безумной пляске. С каждым вдохом он ощущал, как воздух режет горло, словно наждачная бумага. В желудке была пустота, которую ничем нельзя было заполнить.

Он оттолкнулся от раковины, снова ступая босыми ногами по кафелю, пытаясь удержать равновесие. Пол был холодным и влажным, но это было единственное, что позволяло ему оставаться в сознании. Каждый шаг давался с огромным трудом, словно ноги были свинцовыми. Наконец, он добрался до шнурка жалюзей, а после и до кровати. Опустился на неё, чувствуя, как силы окончательно покидают его.

Лёжа на кровати, он закрыл глаза, надеясь, что темнота принесёт облегчение. Болезненные импульсы в голове постепенно стихали, превращаясь в далёкий гул. Веки были тяжелыми, и он позволил себе утонуть в этом ощущении.

Сознание медленно ускользало, погружаясь в безмолвную пустоту. Там, в глубине сна, не было ни боли, ни страха. Только тихая темнота, в которой он мог забыться хотя бы на несколько часов. Это было единственное убежище, где он мог найти покой, пусть ненадолго.

Сугуру погружался в тягучий омут сна, где время теряло смысл. Во тьме не было ни боли, ни мыслей, только глубокая пустота. Однако, вскоре что-то начало вытаскивать его обратно, на поверхность. Медленный, нарастающий шум заполнял пространство вокруг него, пробуждая сознание. Он открыл глаза и тут же зажмурился от резкой боли, пронзившей виски. Комната была всё той же, но казалась более угнетающей. Холодный свет сквозь жалюзи вычерчивал длинные тени на стенах. Сугуру попытался приподняться, но тело словно противилось каждому его движению. Сон не приносил облегчения, он был словно временное убежище, из которого его безжалостно вытолкнули обратно в реальность. Сугуру лежал, вслушиваясь в своё дыхание, которое казалось ему чересчур громким в тишине палаты. Сердце билось глухо и тяжело.

Он снова открыл глаза, стараясь сфокусироваться на чём-то конкретном, чтобы унять головокружение. Взгляд упал на потолок, который казался далеким и бесконечным. Он пытался вспомнить, как оказался здесь, но мысли путались, ускользая, как вода сквозь пальцы. Воспоминания, казавшиеся важными, исчезали, оставляя после себя только туман и обрывки образов.

Сугуру перевел взгляд на свои руки, лежащие на одеяле. Они дрожали, пальцы были тонкими и бледными, словно чужие. Он сжал кулаки, пытаясь остановить дрожь, но это не принесло результата. Чувство беспомощности и отчаяния нарастало, как приливная волна, захлёстывая его.

Он прикрыл глаза, стараясь успокоиться и собрать мысли. В глубине сознания теплилась надежда, что этот кошмар когда-нибудь закончится.