Окрестный клок земли, рукотворный фундамент близ речной влаги, воздвигнутый человеческими волей и рукой, уже давно укрывался в чернильной тьме, мелькая пред посторонними взглядами всего лишь блеклой аспидной краской. Немеркнущий полумесяц на небесном полотне отливал в низины яркой позолотой, неизменно сопровождаясь россыпью звездных мерцаний, будто горстями рассыпанных ирреальной рукой. Неумолимые спутники ночи неотрывно всматривались в собственные отражения, слегка омытый беспрерывным и тихий течением водной глади, привлекая внимание той части фауны, что находила в темной поре одну лишь бодрость. 

Средь глуховатого кваканья и редких пронзительных криков ночной птицы неожиданно зазвучал и тихий всплеск, резко осыпавшись на небесные отражения мириадой разлетевшихся капель, — фигура в черных одеждах плавно слетела на неспокойные воды, сыскав под ногой прочность и устойчивость благодаря покорности чакры, еще пуще взбудораживая природное зеркало заметной, но скоротечной зыбью. Человеческий облик, его очертания, выхваченные в явь светом лунного серпа, замерли в неподвижности каждого мускула, словно камень, иной раз лишь безмолвно смыкая опущенные в зеркалье глаза под неслышимый скрежет несколько оскалившихся зубов.

Внутренне им приметно ощущалась некая волна, несущая собой раздражение и гнев, кои вопреки всему своему упорству ни на миг не отразились на неподатливом эмоциям лице. Он долго высился в полурасслабленной позе, вглядываясь в пустоту под собственными ногами, прежде чем наконец резко сомкнуть глаза в отчаянной попытке ослабить порыв, избавив себя от всех отвлекающих факторов, как внутренних, так и внешних. 

Старательно укладывая все мысли и чувства в умертвляющий холод, позволяя самообладанию сконцентрировать все внимание на одной лишь эфемерной оконечности, Саске делает совсем медленный выдох. Внутренний взор ловит слабый блеск небольшой белой точки, иллюзорной, представленной собственным сознанием, окутанной темной, как уголь, пустотой. Она методично пульсирует в унисон скачущему сердцу за грудной клеткой, кое постепенно тухнет взволнованным биением до размеренной пульсации.

Ночная пора заблаговременно вступила в свои права, овеивая людские души сном и несбыточными грезами пред ним, но живущий в жажде одной лишь силы, склонный доводить собственное тело до критических пределов, дабы достичь необходимой для замыслов черты, не собирался предаваться спокойствию сновидений. Тяжелая ноша в желаниях обрести что-то стоящее в противовес врагу — то, чем он осознанно живет последние годы, и всякий раз эта «жизнь» обрывается напоминаниями о навязанном долге перед «домом», кои дергают за нити, ведя его словно куклу на бессмысленные задания.

Не размыкая глаз, брюнет неторопливо складывает печати на уровне лица, медленно и слегка разводит позу на едва ли согнувшихся в коленях ногах, тихо расплескивая речные воды. Его левая непринужденно тянется вниз, крепко смыкаясь пальцами правой на запястье. Он вновь тихо выдыхает — и сдержанная песнь первых лазурных искр, постепенно нарастающих собственным словом, осыпаются вниз, в пустоту, мгновенно умирая в бессилии. Правую руку резко обдает легким и скоротечным тремором — и ладонь, едва подогнутая в каждой фаланге пальца, постепенно обрастает всполохами ломаных молнийЧидориchakra(125) 5762, сфеерично ветвясь во все стороны и иной раз соприкасаясь с влагой, окрасившейся в бирюзовый оттенок. Тьма, имевшая власть над этим местом секунды назад, покорно отползает с пронзительным щебетом «птиц». Терпимые покалывания разливаются по всей руке, стремясь от запястья в верх.

Учиха неторпко размыкает глаза и ведет их холодный взгляд к опушенной руке, смотрит на проявившуюся чакру молнии, поглотившую всю конечность до запястья, а после — спешно бросает взор вперед, рисуя в собственном представлении силуэт безликой фигуры впереди. Человеческий обвод, не имеющий ни лица, ни каких-либо иных черт. Черные снова тянутся к источнику света в ладониЧидориchakra(20) 5762, безразлично наблюдают, как та смещается в сторону — к левому боку, и он срывается с места вперед, растягивая размашистую паутину из молний за собой.

Молния неподатлива по собственной сути, своенравна, никто и никогда не найдет шансов, чтобы приручить ее силу без видимого остатка. И даже будучи союзником, она все равно показывает свой истинный характер. Контроль над техникой, напоминающий своим словом пение беспокойной стаи пернатых, это то, что дается его руке с большим трудом. Управление концентрацией, регулирование средоточия чакры в определенной области по собственному желанию — простое дело, но куда сложнее предавать все то контролю в бою и не ранить в порыве движений собственное тело. 

Сближаясь с иллюзией, Саске вытягивает руку вперед, вспрыгивая над водой по дуге. Ладонь влетает в пустоту, намеренно принятую за что-то живое, человеческое, рассеивая ту на блеклое марево, и он резко останавливается, проскальзывая метровый шлейф на глади. Вновь закрепившись на месте, Учиха выпрямляется и приподнимает обданную чириканьем руку чуть выше, к глазами. Тихое «хм» слетает с его губ под пристальный взгляд, скользящий по лазури неудержимых разрядовЧидориchakra(20) 5762.