Девушка начала собиратьсяНе владеет этой способностью из листьев возле Реки что простиралась через их клан. Приказ её мужа был про помощь их соклановцев но её это не касалась,она была не спасателем и не АНБУ что вытаскивают из под обломков сородичей, её заботила семья и как там её дети а не возня с Кланом. Она рада что её муж теперь глаза клана но не была рада тому что вместо дисциплины и твердой руки он решил поиграть в спасателя хотя его тоже зацепило взрывов и он чуть не погиб если бы не другие. Она молча начала наблюдать за рекой пока её алые листья как её шаринган летали возле неё.

— Надо найти детей...мало слов с Фугаку что они сильные и могут сами о себе позаботиться...они ещё дети для меня.

После слов она мирно начала наблюдать за рекой что куда-то текла как их жизнь.

— Место, где я начал свой путь после возвращения. Думаю, оно подойдёт как никогда. Быть может, не стоило лгать Итачи о месте встречи? Я ведь до сих пор не знаю, смогу ли вернуться. — беседовал с самим собой брюнет, появляясь у самого края скалы. Он ощущал как его внутренности разрываются в крике агонии и неощутимой боли. Рвение наконец закрыть давно витающий в голове вопрос, вопрос касаемо истинных мотивов его отца. Мотив - описанный на том свитке что был оставлен им, свитке - навсегда исказившим жизнь его сына и извратившим само его естество, не оставляя от былого ни тольки. Былые шрамы, былые воспоминания что в них таились - он лишился всего этого, сам того не осознавая. Необъяснимые изменения говорили сами за себя - он стал тем, кем считал Рюсена. Отличаясь лишь более человеческим видом.

— "Ты слишком часто смотришь в темноту, Джину. Когда-нибудь она начнёт смотреть в ответ." Так ведь ты говорила, да, Сайо? — удерживая руки в карманах своих штанов и смотря с высокой скалы вниз, Джину невольно вспоминал о том дне что ненавидел всей своей душой. Такая же скала, такой же обрыв и такое же чувство в сердце - приближение ожидаемого конца и неизбежности которую он ощущал всем своим нутром. Глаза юноши из клана Учиха невольно закрылись, на мгновение погружаясь в полноту своих воспоминаний и отворяя их уже в ином видеМангеке Шаринганchakra(50) . Чернота с самого центра его шарингана в мгновение окрасила всё остающееся пространство радужки глаза, оставляя лишь лёгкий и искрящий алым цветом контур. Глаза - пробужденные истинной болью в сердце и утратой - были активны и направлены своим взором вниз.

— "Ты ведь знаешь, я не из тех, кто сдаётся. Даже если умру — найду способ вернуться." Это были твои слова, Рюсен. Быть может, ты и в самом деле умер и вернулся, но кем ты стал? Но даже сейчас я уверен что под маской монстра которым ты стал - спишь былой ты. Найди в себе силы двигаться дальше, ты последний кто у меня остался. — продолжал свой монолог юноша с гербом клана Учиха на своей спине. Он ощущал как его левый глаз будто жаждал чего-то. Точно так же как и в Югакуре - он гудел, звенел и взывал, будто подталкивая юношу к конкретному решению за которым он и прибыл в это место.

— Если твоя тень осталась там, я пойду на это даже если это будет стоить мне жизни. В конечном итоге я и сам стал тем, кого ты боялся, отец. — и вот, на этих словах Джину сделал шаг вперёд. Шаг в пустоту, шаг в неизвестность и падение вниз. Левый глаз за мгновение до этого уже пришёл в активное состояние, начиная искажать пространство где-то внизу, в самом низу. Падая вниз - Джину не надеялся вернуться назад, выбор что он сделал - был его завещанием на случай если ему не удастся вернуться. То, что не удалось сделать его отцу - теперь предстояло сделать его сыну. Неизведанность, нотки страха - всё это вмиг исчезло, оставляя лишь пустоту и кромешную тьму внутри сердца. Джину не разбился, не сбежал, он лишь провалился в пространство доселе неизученное и неизвестное, дверь в которое открыласьАнмон но Кэйякуchakra(100) к завершению его падения. Проход закрылся в то же мгновение когда исчез и сам Джину, наполняя это место лишь звуков шороха листьев и дуновением ветра.

Джину почувствовал, как его мысли, словно тени прошлого, начали медленно растворяться в звуках бурлящей реки. Он провёл слишком много времени, сидя у русла Нака, и теперь понимал, что пора двигаться дальше. Поднявшись с края скалы, он отряхнул свою одежду, словно стараясь сбросить с себя оковы ночных раздумий и боли.

Под тяжёлым дождём, который беспрестанно барабанил по каменным выступам, Джину повернулся к своему давнему товарищу. Лицо Куро, освещённое тусклым светом, казалось знакомым и одновременно пропитанным горечью утрат. В этот миг между ними повисла тихая, почти священная тишина, в которой слова были не нужны, но всё же Джину нарушил молчание.

— Куро, — сказал он, наконец, с лёгкой тенью благодарности в голосе, — спасибо тебе. За эту беседу, что составил мне компанию... за всё.

Куро лишь кивнул, его взгляд оставался спокойным, будто отражая глубину прожитых лет и испытаний, которые они вместе перенесли. Дождь усилился, сливаясь с холодными ветрами ночи, и в этом мрачном танце природы Джину почувствовал, что время больше не его союзник.

Он огляделся вокруг: на фоне затянутого тучами неба силуэты величественных строений Учиха мерцали, как призраки ушедших эпох. Каменные стены, оплетённые тенями и мхом, говорили о извечной славе и бесконечных битвах за честь клана. Каждый камень словно впитал в себя эхо тренировок и сражений, а холодный ветер доносил рассказы о потерях и славе.

«Я слишком долго нахожусь здесь, у реки, — подумал он, — пора идти дальше. Работа не ждёт, моё тело и рефлексы до сих пор не успевают за силой моих глаз, я должен исправить это в краткий срок».

С этими мыслями Джину повернулся к главной тропе, ведущей к развилке клана Учиха. Его шаги были уверенными, несмотря на влажные от дождя одежды, как будто каждая капля символизировала неизбежность и суровость мира шиноби. Он знал, что впереди его ждут новые испытания, где каждый его шаг станет не просто движением, а решающим актом в борьбе за свою честь.

Джину, оставляя позади знакомое место, шагнул в сторону главной развилки. По пути его взгляд блуждал по мрачным аллеям древних построек, где каждый силуэт, освещённый лишь блеклым светом фонарей, напоминал о том, что сила требует жертв, а настоящая мощь рождается в борьбе с собственными страхами и слабостями. В его сердце разгоралась тихая, но неугасимая решимость стать сильнее, найти истинное предназначение и не позволить слабости затмить его путь.

Под сводами ночи, где дождь и ветер сплелись в один непрекращающийся гимн судьбы, Джину шел вперёд, уверенный в одном: его дорога не будет легкой, но именно в этой тьме он обретёт свет, который однажды озарит его клан и перепишет историю Учиха.

Джину сидел на краю скалы, где холодный ветер, словно эхо древних уроков клана, развевал пепел уходящего дня. Перед ним, внизу, бурлило русло реки Нака, стремительно мчась в бездну, отражая суровую реальность мира шиноби. Его ледяной взгляд скользил по водной глади, а в глубине Шарингана мерцала решимость, закалённая годами тренировок и потерь.

«Как можно утвердить на пост Хокаге кого-то из клана Хьюга?» — размышлял он, не скрывая внутреннего негодования. «Эти ребята утонули в своей высокомерной идеологии. Неужели мой клан так и будет оставаться в стороне?»

Рядом молча сидел его давний друг из клана Учиха, с которым Джину делил как победы, так и утраты. Друг внимательно смотрел на мерцающую в сумерках реку и, слегка опустив глаза, заговорил:

— Джину, помнишь миссию ранга «А», на которой я побывал? Видел, как смерть безжалостно забрала наших товарищей… Их лица до сих пор не покидают меня, и этот холод мира шиноби давит на душу.

Он сделал паузу, позволяя тишине впитать тяжесть слов. Джину повернул голову к другу и тихо добавил:

— Знаешь, я иногда думаю, что даже в самой темной ночи можно разглядеть отблеск света. Но только истинный воин способен найти его и не утонуть в мраке.

Друг кивнул, и в его взгляде читалась глубокая скорбь и понимание. Джину задумчиво продолжил вслух, словно пытаясь убедить и себя, и его друга:

«Нам предстоит миссия, и я знаю, она не будет легкой. Каждая секунда может оказаться последней. Я готов отдать жизнь за честь клана, если это поможет восстановить утраченную силу. Но для этого мне нужен настоящий клинок — острый до предела, чтобы каждое движение было безупречно точным. Моим рукам и сердцу необходимы перемены.»

Он снова повернул взгляд к бурлящей реке, чувствуя, как внутренняя решимость охватывает его, как неугасимый огонь даже в самую темную ночь.

— Мы должны быть готовы ко всему, — сказал Джину, обращаясь к своему другу и располагая свою правую руку на его плече. — Наш путь будет тернист, полон боли и потерь, но я не собираюсь отступать. Каждый удар моего танто — это шаг к искуплению, а каждая потеря — напоминание о цене, которую мы платим за честь нашего клана и близких нам людей.

Друг молча кивнул, его глаза отражали всю суровость мира шиноби.

— Мир стал слишком жестоким, Джину, — тихо произнёс он. — Иногда мне кажется, что судьба играет с нами, как с игрушками. Мы теряем слишком много...

Небольшая пауза повисла между ними, наполненная воспоминаниями и болью утрат. Джину посмотрел прямо в глаза товарищу и, с тихой, но уверенной решимостью, произнёс:

— Я не боюсь этой жестокости. Если придётся сражаться до последнего, я сражусь. Даже если путь приведёт меня к самому краю бездны, я останусь верен своим принципам и чести клана.

Так, на краю скалы под звёздным небом, два давних друга делились не только горечью утрат, но и надеждой на то, что впереди их ждёт испытание, способное закалить их души. В этом мраке, где каждый миг мог стать последним, они находили утешение в искренних словах и взаимном понимании, зная, что именно дружба и вера в собственную силу способны дать им силы идти дальше.

Уже посреди глубокой  ночи, после своеобразной медитации, Итачи вернулся в мир живых. 

" И как я вырубился здесь? Важно, что обошлось без происшествий. И как не удивительно, но меня так и не нашли. Может они сами решили отдохнуть от меня? "

- Хм. Ладно. 

Как оказалось, Итачи в какой-то момент своей медитацииНе владеет этой способностью просто взял и отключился. Но проснувшись, он вновь ощутил в себе прилив сил, кои он не ощущал в себе до медитации. Поднявшись на ноги, Итачи отряхнул от себя пыль и перевел свой взор куда-то вдаль, пытаясь что-то разглядеть при лунном свете. 

" Мне на миг.. показалось? "

Его не покидало ощущение, что за ним сейчас следят. Возможно, что эта слежка  началась ещё с кварталов Ичизоку Учиха. Отец? Маловероятно. Зачем тому наблюдать за сыном, который ушел как можно дальше от поместья, явно показывая желание побыть одному, наряду с собственными мыслями. 

Складывая на уровне своей груди одну ручную печать Хитсуджи, темноловосый парень начал сосредотачивать фиксированное количество чакрыНе владеет этой способностью в своих стопах. Продолжая так стоять несколько минут, Учиха разорвал печать Хитсуджи и повторно повторил свои действия. КонцентрируяНе владеет этой способностью потоки чакры в своих ногах, предварительно сложив ручную печать, - юноша ускоренным шагом отправился в обратную сторону. Откуда он, собственно, и пришел.

Наконец, добравшись до вершины, Учиха Итачи расположился в нескольких метрах от края утёса, присев в позу лотоса. Он положил обе ладони на колени и закрыл глаза, полностью растворяясь в потоке мыслей.  На самом деле странное место для отдыха выбрал представитель Учиха Ичизоку, несмотря на весьма "радужное" название реки, пейзаж оставлял желать лучшего. Одно не верное движение и можно было отправиться в полёт с утёса вниз, разбившись если не насмерть, то получив колоссальные повреждения. Менее опытному шиноби опасно было даже просто здесь находиться, а ещё опаснее проводить тренировки. Возможно сам Итачи тоже понимал об этом и всё же подумает о том, что ему стоит покинуть сие опасное место. Энное время спустя в таком положении, он решил сложить ладони вместе, на уровне груди, складывая впоследствии одну ручную печать ХитсуджиНе владеет этой способностью.

" Странно. Почему я не ощущаю в себе потоки энергии? Где я мог так сильно ослабнуть? Может мне стоит показаться у опытного медика? Нет. Попробую разобраться сам. "

После не долгой прогулки, Итачи держал путь в одно излюбленное место его детства - к реке Нака. Как ещё многие называли - "Река южной радости". В этой среде он мог просто отринуться от всего мира и уйти в себя от всех проблем насущных. 

- Я чуть было не забыл за это место. Немного приведу свои мысли в порядок и займусь тренировками. 

Вот только путь его лежал не к самой реке, а  к высокому и обрывистому береги реки. Там темноволосого парня точно не нашли бы ни родители, ни друзья. Хотя, какие там друзья. Их можно было пересчитать на пальцах одной руки, если он вообще считал их "друзьями".