Свобода. И одиночество. Два понятия, что неразделимо соприкасаются друг с другом, как те самые стороны медали. И чем сильнее ты стремишься к одному, тем неизбежно подступаешься к другому…

Для таких, как Учиха, это всегда было особенно близко. «Ноша» - это не мечта, а необходимость. Право быть сильным. Быть выше других. И быть тем, кто сам определяет судьбу. Но за каждым шагом к свободе тебя преследует тень опустошения. Вязкая, мерзкая. Чем выше твоя значимость - тем меньше тех, кто способен понять тебя. Тем тише становятся голоса, что когда-то звали тебя назад. И тем яснее ты понимаешь, насколько частиц разбивается твоя личность, стирая грани человечности, постепенно окунаясь в беспросветную… отрешенность. Она – цена, которую платит каждый, кто выбирает свободу. Не наказание. Скорее… Закономерность и независимость, с нотками горечи.

Вкус долгожданного дождя размоет с губ частицы засохшей кожи, напоминая о том, что ты в этой пищевой цепи – лишь хищник, что давно измождён засухой. Стекающие по лицу капли кажутся такими чистыми и долгожданными, но чем больше ты их пьешь, тем сильнее понимаешь, что «дождь»  – не утоляет жажду. Он лишь напоминает, что ты всё ещё в пустыне, а до оазиса – бесконечные мили. И будто бы, намного проще остаться жертвой чужих идеалов, присваивая эту «ношу» как собственное бремя.  Хината это понимала. Как и понимала то, почему слова брюнета звучали так сурово, поддевая её давно забытые чувства.

Его громадная тень медленно преградила свет, что едва отбивался от её мраморной, нежной кожи. Столь величественная, всепоглощающая персона, казалась теперь в разы весомей. Сжимая, одним лишь своим присутствием, пространство вокруг. Рефлексы подсказывали, что стоит сделать шаг назад, вбивая свою хрупкую спину в кусок деревянной опоры. Но ведь… это не выход? Невозможно постоянно убегать от тех, кто так и норовит загнать в угол.

— Мадара-кун, Вы говорите, что сами выбрали свою ношу… — её голос стал чуть громче, но при этом не потерял мягкости. Хрупкие ноги сделали шаг вперёд, сокращая дистанцию почти в половину, а белые, почти прозрачные глазницы, поднялись вверх, соприкасаясь взглядом с Учихой, — Разве Вам не кажется, что это лишь иллюзия? Некоторым людям проще думать, что они властны над своей судьбой… Когда это далеко не так.

Ей совершенно не хотелось перечить, лишь подчеркнуть довольно очевидный факт. Пусть это и было лишним, почти непробиваемым титанический доспех из собственных идеалов брюнета. Но и слушать молча, беспрекословно подписываясь под каждым словом – глупо. Хрупкие пальцы фалангов поджались, сжимая под собой тонкую ткань одежды, а слегка сиреневатые глаза отвелись в сторону. Как и её шаг, что будто бы пошел на встречу, но в последний момент оступился в сторону, лишь мимолётно одаряя мужчину лёгким ветром и колыханием тёмно-синих волос, что кратковременно соприкоснулись с его плечом. Она остановилась где-то впереди, возводя свою голову вверх и всматриваясь в небо, что начало затягиваться тучами.

— У каждого своё видение жизни. Возможно, если быть внимательным к деталям, можно понять человека…  — она сделала паузу, что бы перевести дыхание. Её сердце билось так громко, что невольно забивало весь фоновый шум и без того громкой улицы, — Вы просто слишком эгоистичны в своём рвении. А я слишком слабая, что бы объяснить Вам это.

Наверное, за столько лет, это были слова, которые дались ей слишком легко. Слишком просто, дабы объяснить свою слабость. Но от них стало проще, ведь теперь не было нужды продолжать этот диалог. По сути – она в нём проиграла, оставаясь в его тёмных глазах лишь тем самым «звеном» в иерархии, склоняющим голову перед вышестоящими. Шаги вновь возобновились, ступая на основную тропу протяжной улицы, а голова склонилась в сторону, осматривая недоумевающее лицо своего собеседника.

— Мне кажется, что в ближайшее время намечается ливень. Стоит укрыться где-нибудь… Не хотелось бы промокнуть.