Пристально всматриваясь в керамические недра полой пиалы, блондин то и дело щурил взгляд и иной раз жмурился, отчаянно пытаясь свести с глаз до раздражения надоедливое ощущение песка, что с каждой секундой все сильнее тяготило веки налитым свинцом, а рассудок — твердым намерением сомкнуть их и обрести столь желанное забытье. Алкогольный градус ощутимо разливался по жилам, развязывая главный из всех его языков, и отрезал на корню всякое опасение, что обычно держит высказывания подрывника за плотно сомкнутыми зубами и избавляет от рисков прослыть изменником своей деревни и страны.

Для многих трудный характер Дейдары являлся более известной чертой, нежели черты его лица. Некоторые считали его человеком того сорта, с коим лучше лишний раз не пересекаться даже взглядом. На возросшее до небес самомнение и около фанатичные взгляды касательно всего, что созидало взрыв, даже верхушка Сунагакуре смотрела сквозь едва ли разведенные пальцы, но открытые высказывания, в которых между строк слишком явно прослеживались намеки на запал в черте селения, вряд ли останутся незамеченными даже для слабых и никчемных из местных патриотов. Однако мысль, что вольные слова смогут выйти ему боком, безвозвратно терялась где-то на задворках одурманенного алкоголем разума. Единственным человеком, кто в предположениях мог оказаться камнем на дороге, о который можно споткнуться, был владелец этого заведения. Молодой парнишка с холодными глазами за очками изо дня в день играл роль убийцы чужих рассудков и хранил в себе наверняка куда больше секретов, чем ему позволялось. И для него же лучше, если этот секрет затеряется среди прочих. В противном случае он станет частью композиции, после которой вряд ли останется живым. Пакура же уже давно стала для Дейдары той, кому можно доверить не только своим мысли, но и жизнь, однако о Ханзо он того же сказать не мог, пусть его слова и говорили о нем, как о стороннике мнения, что никогда не осквернит себя ошейником Казекаге.

Подняв взгляд, Дейдара невзначай натыкается на лик бармена, кой отвечает ему одной лишь отрешенностью, будто ни его, ни девушки, ни мужчины в респираторе здесь нет. А он сам — всего лишь чья-то марионетка, чей смысл существования в затирании стаканов. 

Обмякшая кисть лениво отодвигает чашу в сторону, и мягкая синева его затуманенных глаз тянется к девушке рядом, чтобы пройтись по ней снизу вверх, по двум ее размытым в дурмане силуэтам. Ему думалось, что она закладывает слишком большие надежды в способности своего дружка, раз допускает саму возможность, что тот сможет стать частью их дуэта. Подрывник не разделял ее надежд — мир был очень скуп на людей, что могли бы оценить его способности и отнестись к его искусству хотя бы с такой же близкой идеей как и у него. Но он ничего на это не ответил — слова в голове путались в узлы и не могли найти выхода наружу, чтобы стать чем-то связным и внятным. 

— В мире полно мест, куда можно податься. — наконец задумчиво произносит он, подпирая щеку ладонью, — А я не собираюсь вечно протирать здесь штаны и лепить куличики из глины на радость местных невежд. И может где-нибудь там найдется место, где будет меньше идиотов, для которых взрыв — это всего лишь способ убивать, гм. — дальше Дейдара заметно ухмыляется, схмуривая желтизну утонченных бровей, — Не настолько жаркий? В самом деле? А я думал, что ты достаточно жаркая девка, чтобы согреть любого... 

Следующие ее слова заметно полоснули его самомнение — вместо расслабленной истомы в глазах открыто блеснуло недовольство. Блондин скривился лицом и неуклюже повернулся к собеседнице всем телом, тихо скрипнув ножками стула.

— Фокусы? Какого хрена, Пакура?! Черт, это прозвучало слишком оскорбительно. Да и потом, ты сама назвалась моим ассистентом... Эй! — резкий возглас срывается с его уст, но он предназначается не девушке, а парнишке по другую сторону стойки, кой неожиданно завис над его чашей с белесой бутылкой в руке, — Задрал... — его ладонь хлестко бьет Нишики по пястью, вынуждая бутыль соскользнуть с пальцев и отлететь в сторону, — Если моя чашка снова наполнится — я расскажу тебе как ты умрешь. 

Бармен только учтиво склонил голову, прежде чем двинуться к россыпи осколков на полу, на что блондин звучно гмыкнул.

— А твои слова, — Дейдара переводит взгляд на Ханзо, — Обнадеживают... Мужик в респираторе. Я только надеюсь, что они не пустой треп. Но сперва, — его рука гулко шлепает по пустому подсумку под бежевой накидкой, — Мне бы пополнить свои запасы. И плевать я хотел на формальности с пропуском, — его ладонь снова движется и смахивает чашу со стойки. Керамический сосуд рассыпается по дощатому полу, проходясь по зале очередным мелодичным звоном, — Я не стану перед кем-то унижаться, чтобы получить возможность показать свое искусство, гм.