Минуя собравшихся, скорее даже попросту оставшихся участников, Эй медленно продвигался к центру трибун, где стоял Мизукаге — Ягура, чей холодный и непроницаемый взгляд скользил по участникам турнира. Стихший после боёв шум отдавался глухим эхом в пещере, как будто сама земля вслушивалась в происходящее. Эй, не торопясь, оценивал обстановку: участники, многие из которых уже сражались или готовились к будущим боям, тихо переговаривались, явно испытывая напряжение после первых поединков. Лишь немногие, такие же, как и он, оставались полностью сосредоточенными и безмолвными.

Когда Сандайме подошёл ближе к Ягуре, он краем уха уловил разговор между Мизукаге и своим (еще пока на данный момент) будущим оппонентом — пользователем джитона, магнетизма золотой пыли. Эта техника вызывала интерес у Эя, поскольку она требовала высокой степени контроля чакры и была довольно редкой, даже среди элитных шиноби. Магнетизм был силой, способной как к сокрушению, так и к контролю поля битвы, что делало обладателей этой способности крайне опасными противниками. Голос Джуничи был спокойным, но в нём чувствовалась усталость. Эй прислушался к словам оппонента, который говорил о снятии с турнира. "Снятие?" — мысленно переспросил Эй, приподняв бровь в знак удивления. Он не ожидал услышать такое от кого-то, кто дошёл до этого этапа соревнований. Было очевидно, что у шиноби есть причины, но они оставались скрытыми, и Эй мог только гадать. "Значит ли это, что он просто продвигается дальше по сетке?" — мелькнула мысль, и от этой идеи в его голове начало зарождаться легкое раздражение.
   Если это снятие было добровольным, то каким образом будет учитываться прогресс по сетке турнира? Эй понимал, что тактика некоторых участников могла включать и такие шаги, особенно если речь шла о накоплении сил или избегании встречи с сильным противником. Однако для Сандайме это казалось чем-то нелепым. Уход с турнира без боя был сродни признанию своей слабости, и хотя тактика важна, он всегда верил в прямое столкновение на арене.

Пока Мизукаге внимательно слушал объяснение, Эй пристально наблюдал за каждым жестом своего потенциального оппонента. Парень с джитоном был одет в простую, но удобную форму, которая позволяла ему легко двигаться и, очевидно, была рассчитана на длительные сражения. Однако сейчас в его фигуре читалась какая-то странная усталость или даже обречённость, которую Эй не мог сразу объяснить. Было ли это связано с предыдущим поединком или с его внутренними страхами — это оставалось загадкой. "Снятие с турнира... Непозволительно," — Эй подумал об этом с некоторой долей презрения. Для него сама суть турнира заключалась в борьбе до конца, и любой, кто решался уйти, нарушал это негласное правило. Он не мог позволить себе тратить силы на пустые ожидания или рассуждения. "Если он снимется, не будет ли это выглядеть как упрощение моей задачи?" — мелькнуло в голове. Эй не был доволен таким ходом событий, так как подобные действия обесценивали суть противостояния.

Пускай он бы и мог продвинуться по турнирной сетке без боя, но это оставляло привкус неудовлетворённости. Эй стремился к честной и полной победе, к битве, где оба противника выкладываются на полную. Если его оппонент откажется, значит ли это, что его победа будет меньше стоить? Разочарование и недовольство закрутились в его голове. Мизукаге же кивнул, выслушав слова участника, и, судя по выражению лица, уже принял решение. Эй не стал дожидаться полного ответа, ведь всё было ясно из контекста. "Похоже, мне придётся ждать следующего этапа поединков," — мысленно отметил он, пытаясь подавить нарастающее раздражение.

Неудовлетворённость решением соперника продолжала грызть его изнутри. Ожидание следующего боя теперь казалось ему ещё более томительным, ведь сам турнир терял свой первоначальный ритм. Каждое действие, каждое решение участников влияло на общую динамику, и Эй ощущал, как его настрой постепенно меняется. "Позор," — холодно подумал он про себя, возвращаясь на трибуны и занимая своё прежнее место. Тишина вокруг вновь обволокла его, и теперь он сосредоточился на предстоящих боях, пытаясь оставаться хладнокровным перед лицом перемен.