Нагато стоял на залитом кровью поле сражения, чувствуя, как холодные порывы ветра обдают его осунувшееся лицо. Его глаза, отражающие нескончаемую внутреннюю боль, устало скользили по дымчатому горизонту, где последний отблеск солнца угасал в чернильно-красном небе. Он понимал, что ночь будет долгой... и не только в буквальном смысле. Война отбирала у него всё, чем он когда-либо дорожил. И вот сейчас, когда воздух был пропитан гарью и запахом пепла, Узумаки вглядывался в то место, где ещё недавно бок о бок сражались его товарищи. Теперь их тела безжизненно лежали на обгорелой земле, а он сам остался один на один со своей скорбью.

— Опоздал...

В груди сжимался болезненный комок, от которого невозможно было избавиться простым усилием воли. Прошлая решимость, вселяющая в сердце веру в скорое осуществление его идеала, таяла под тяжестью утраты. Он мог поклясться, что слышит слабое эхо голосов… тех, кто верил и шёл за ним на смерть, в надежде на новый мир, свободный от боли. В его глазах отражались образы былых дней, тех мгновений, когда товарищи смеялись, делились мечтами и поддерживали его в самые трудные минуты. Теперь же всё это осталось только в воспоминаниях, которые вонзались в его разум острой тоской.

В то же время где-то в глубине души просыпался знакомый холод: решимость совершить любой поступок, лишь бы добиться своей цели. Он давно знал, что ради великого идеала придётся жертвовать многим. Но разве он не хотел найти путь без кровопролития? Разве не мечтал о спокойном будущем, когда ещё был ребенком? Его руки незаметно сжались в кулаки, ногти впивались в ладони, а надтреснутый голос разрывал тишину:

— Как же так?.. Почему цена за мир оказалась столь ужасной?..

Нагато произнёс это вполголоса, но даже для него самого эти слова звучали пусто и глухо. Ему некого было обвинять… разве что самого себя. Он чувствовал, как в висках неотступно стучит боль, давая понять, что его нервы натянуты до предела. Мысли метались между воспоминаниями о друзьях и чёрными предчувствиями грядущего. Гибель товарищей не просто лишила его опоры, она открыла пропасть в душе, которая грозила поглотить всё на своём пути. Казалось, осталось лишь одно: удовлетворить требование, навязанное ему самой жизнью и продолжать сражаться, чтобы никто больше не страдал так, как он.

На краю поля битвы он ощутил нечто вроде потусторонней тишины. Когда сгустки тёмных туч заволокли небо, и первые капли дождя упали на опалённую землю, Нагато сделал шаг вперёд. Его губы едва заметно дрогнули. Слова застряли в горле. Скорбь смешалась с решимостью. Усилием воли Узумаки подавил все колебания, прежде чем в его памяти всплыл призрак прошлого: когда-то он верил, что мир можно изменить, следуя пути сострадания. Но каждый следующий бой лишь подтверждал, что люди упорно выбирают конфликты, а сильные в конечном итоге подавляют слабых. Он, бывший слабым ребенком, теперь обрёл невероятную силу и испытывал на себе её проклятие. Руки дрожали, хотя он старался этого не показывать. Тяжёлый взгляд скользил по телам. Отчаяние и приступы ярости боролись за контроль над ним. Но боль от потери друзей, вид изувеченных тел, разбросанных по окрестностям, сделали своё дело. Он выдохнул в воспалённом бешенстве:

— Неужели… всё напрасно?!

Эти слова больше походили на риторический шёпот, обращённый к тому пустому пространству, что разделяло его и исказившуюся реальность. Бросив взгляд на пролитую кровь, он ощутил, как внутри поднимается вихрь эмоций… смесь разрывающего душу горя и жестокой решимости сделать следующий шаг. Воспоминания о них перекрывались образом собственного будущего, в котором не было места сомнениям, только фанатичное стремление к миру любой ценой.

Пытаясь спастись от безумия, он, шатаясь, приблизился к телу Конан, его самого близкого друга. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глубине глаз отражалась боль: словно сам воздух стал плотным, не дающим ему дышать. Колени подкосились, и он опустился на землю рядом с ней. Его взгляд, полный ужаса, уставился на поблекшие черты девушки. Лёгкое подрагивание уголков рта выдавали мучительную борьбу за остаток спокойствия, а сжатые в ком горла рыдания гулко отдавались в его груди. Ему вспомнилось, как он когда-то делился с ней самыми наивными мечтами – о деревне без слёз, о мире без вражды, где каждый может жить, не опасаясь потерять близких. И вот теперь всё кончилось.

Сквозь завывающий ветер он услышал стук шагов. Возможно, это были враги, но он уже не испытывал страха. Гнев и скорбь сплавились воедино, превращаясь в сырую яростную силу. Он поднялся на ноги медленно, чувствуя тяжесть собственной судьбы. Всё тело было словно налито свинцом, однако душа пылала пламенем, жаждущим выхода.

— Мира не будет, пока мы все не заплатим за кровь...

В горле стоял ком, и голос звучал то ли как призыв, то ли как проклятие. Это был момент, когда он окончательно перестал испытывать страх перед собственными деяниями. Сквозь завесу дождя Нагато сделал несколько неспешных шагов вперёд. Силуэты вырисовывались вдалеке, но он не видел в них отдельных личностей. Для него это были лишь препятствия, стоящие между ним и «миром». Нагато не чувствовал сострадания, он был слишком поглощён собственной болью.

Подняв руку, он тихо выдохнул, и в воздухе зазвучали знакомые слова:

— Шинра Тенсей…

В тот же миг пространство вокруг пошатнулось, точно от удара колоссальной силы волны. Небо разрезали яростные вспышки молний, а звук, похожий на грохот гигантского обвала, заглушил жалобные крики. Земля содрогнулась, и громадная ударная волна ударила по врагам, разбрасывая их тела в разные стороны. Камни, обломки оружия, сорванные с корнем деревья и человеческие крики слились в одну трагическую симфонию. Когда пыль улеглась, Нагато стоял среди обломков и покорёженной земли. Дождь барабанил по земле, смывая кровь и слёзы, но не в силах был очистить его сердце от ярости и отчаяния. Он тихо покачал головой, стараясь унять дрожь в руках: душевная усталость поглощала его целиком, но он всё ещё стоял. Это стоило ему сверхчеловеческих усилий не рухнуть сейчас на колени и не разрыдаться в отчаянном, исступлённом плаче. Его разум лихорадочно пытался собрать воедино обрывки мыслей.

— Простите меня…

Проговорил он почти беззвучно, и в этом обращении звучала и мольба о прощении, и осознание собственной обречённости. Он знал, что уже не сможет вернуться к тому наивному ребёнку, которым когда-то был. Прежний Нагато всё ещё жил глубоко в его сердце, но с каждым мгновением, с каждой жертвой, он терял связь со своей человечностью. Ради чего он теперь сражается? Он обманул сам себя, поверив, что способен приносить благо, причиняя насилие.

Слёзы смешались с дождевыми каплями, стекающими по его впалым щекам. Узумаки был готов идти до конца, даже если для этого придётся ступиться на край бездны и пожертвовать тем, что когда-то было его душой.

— Вы были правы…

В задумчивой горечи прошептал он, глядя на безмолвных друзей.

— Только, похоже, я не смог исполнить обещание...

Ветер налетел порывом, сорвал с него застиранный плащ, оставив тело открытому дождю и холодному ветру. Однако Нагато даже не пошевелился. Жёсткая усмешка проскользнула по его губам, и он глянул вверх, где в молочных облаках терялась луна. Его руки чуть дрогнули, когда он вдруг ощутил, как что-то внутри него ломается окончательно — последнее звено, удерживавшее его на грани между человеком и существом, живущим в вечной тени трагедии.