Дождь. Он всегда идет в Амегакуре. Капли стекают по маске, смешиваясь с запахом сырой земли и крови - старой крови, въевшейся в эту землю навсегда. Я иду. Куда? Не знаю. Но остановиться - значит признать поражение. "Сколько их было, Ханзо? Голос в голове звучит отчетливо, будто кто-то идет рядом. Но вокруг лишь деревья-призраки, обернутые туманом. Ханзо остановился, сжимая рукоять серпа. Металл холоден даже через перчатки.

- Ты ошибался, - говорит он пустоте. - Все эти перемирия, договоры… Игрушки для тех, кто не нюхал гниль настоящей войны.  Ветка хрустнула под ногой - громко, слишком громко для леса, привыкшего к тишине убийц. Он резко разворачивается, серп взмывает в воздух - и застывает в сантиметре от горла юноши в потрепанной одежде. Глаза… Пустые. Как у того парня из Аме, что повесился после боя у реки. - Кто послал? - шипиляво говоря. Мальчишка дрожит. Хорошо. Страх - последняя честная эмоция в нашем мире. - Я... я просто искал грибы, господин Ханзо! Клянусь!

Ложь. Вонь страха и пота - да, но под ней... миндальный привкус яда Ива. Ханзо вздыхает и опускает оружие. - Беги. Пока не стал еще одним трупом в отчете какого-нибудь шиноби.  Он исчезает в тумане. Ханзо снова один. Будущее... Какое будущее у таких, как я? Дождь усиливается. Вода затекает под нагрудник, холодными пальцами щупая шрамы. - Нет будущего у старых воинов, - начиет бормотать про себя, вытирая лезвие о мох. - Только последний бой. И пусть он будет достойным. Где-то вдали кричит птица. Похоже на смех. Возможно, это и есть ответ.