Хрустальный перезвон в легкой мелодии ее голоса, не без явной тени влечения, поневоле заставлял прислушиваться к каждому слову, брошенному в спину безответно и с особой настойчивостью. И каждое кололо Учиху до едва ли ощутимого раздражения, неся в себе яркие капли уверенности, будто весь этот диалог — лишь один из первых аккордов в прелюдии перед тем, как он, по чужой воле, окажется покорным инструментом в руках чуждых ему желаний. Однако, невзирая на ультиматум лазурных глаз, в коих надежно прячется детский каприз, озвученная прихоть остается без ответа — брюнет в молчании следует своей тропой, все дальше и дальше отдаляясь от необычного силуэта, чей лик до сих пор висел перед внутренним взором смазанной белесой краской. Сосредоточенный на собственных ощущениях, пусть только и для посторонних глаз, брюнет держал привычную хладнокровность мыслей в узде, несмотря на то, что где-то глубоко в сознании интересующие его вопросы то и дело взрывались фейерверком крупных желтых искр.

Ее цели, касающиеся Конохи и вынуждающие прибегать к крайностям, потрясая тишину едва прикрытыми угрозами, до сих пор оставались для юноши загадкой. В его размышлениях не осело ни единого домысла относительно твердой убежденности Хитоми в собственных силах. В голове ютилось лишь два объяснения: либо девушка и правда обладает незаурядной силой, чтобы обещать угрозы незнакомцу, кой по требованию своей крови способен сражаться одними лишь глазами, либо слишком наивна, чтобы так думать. И демонстрация особенности источать холод не только лишь взглядом не принуждала его думать в ином ключе.

Стремление преодолеть врата Конохи могло скрывать в своей сердцевине далеко не благие намерения, и он, как шиноби своей скрытой деревни, по всем заветам, кои юнцам вбивают в головы еще в академии, нес на себе прямую обязанность на этот счет насторожиться. Но, ему было плевать на судьбу собственного дома и всех тех, кто так или иначе является его частью. Единственная причина, по которой Саске противился навязавшейся ему компании, крылась совсем в ином.

Звук его тихих шагов резко обрывается, как только Хитоми произносит крайнюю фразу. Шаркнув ногой по земле, он застывает камнем. Казалось, что он даже не дышит, просто воздух сам проходит сквозь него. Веер на черной ткани во всей красе зиял в спокойных глазах, пока брюнет не обернулся вполоборота и вновь не приковал свой взгляд к утонченной фигуре, издав тихое «хм».

— Можешь больше не подбирать слова и не утруждать себя угрозами. Ты не та, перед кем я должен стать бессердечным. — пустые безразличные глаза вмиг пронзили чужой взгляд, но где-то глубоко в их темноте, лишь на миг, мерцает огонек ненависти и клокочущего гнева. — Но если по собственной глупости решишь на меня напасть, я не стану сдерживаться. 

Фигура в черном медленно поворачивается к очарованию женского лица всем телом, скоротечные секунды смотрит такими равнодушными и холодными очами, от коих обычно хочется спрятаться, убежать куда подальше, зарыться в землю и затеряться в толще. А затем раздается резкий свист, похожий на завывание ветра, и Учиха исчезает из поля зрения куноичи, в один миг теряясь в расплывшемся от скоростиШуншинchakra(20) силуэте.

— И как ты собираешься заставить меня передумать? — спокойный голос раздается уже за ее спиной, совсем близко, смешанный с надменностью и высокомерием.