Рюсен шёл по узким улочкам клановых кварталов, стараясь отгородиться от всего, что в последнее время слишком часто напоминало ему о тягостном положении изгнанника в собственном доме. Он чувствовал, как лёгкий ветерок пронзает сквозные проходы между домами, прогоняя мелкую пыль в сторону и принося с собой едва уловимые звуки шагов где-то позади. Возможно, это были обычные жители квартала или же пара из тех слишком любопытных охранников, решивших проследить за ним, однако на сей раз он не обращал на них никакого внимания. Сосредоточившись на своих мыслях, он шёл с ровной спиной, хотя в глубине души бурлили слишком знакомые тёмные порывы, которые он упорно заглушал. Когда дорога стала чуть шире, и впереди показался более оживлённый район, Рюсен понял, что уже вошёл в жилой сектор клана Учиха.

«Навивает воспоминания…»

 Здесь царила особая атмосфера: кто-то, не торопясь, возвращался с рынка, неся в руках небольшие свёртки и узелки с провизией; пару домов дальше, судя по громким голосам за забором, тренировалась группа подростков. Всё это навевало странную смесь уюта и ностальгии. Он остановился на мгновение, выпрямив плечи и огляделся. И тут же почувствовал, как в его памяти начинают всплывать события из прошлого. Настоящим наваждением, будто его разум сам рывком решил вернуться в те дни, когда ему казалось, что вся жизнь лежит перед ним открытой дорогой.

Словно дуновение тёплого ветра, перед глазами встали образы отца и матери. Они стояли в традиционной гостиной дома, освещённой мягким свечным светом. Мать, с нежной улыбкой, поправляла ему волосы, а отец со свойственной ему строгостью давал напутствие перед важными экзаменами. Тогда, в детстве, ему казалось, что нет ничего недостижимого: любой экзамен, любое препятствие, это лишь временная преграда. Сбитый сюрикен? Дрогнувшая рука при выполнении тайдзюцу? Всё это было для него пустяком, ведь он был Учихой, гордостью своей семьи.

Точно так же всплыло воспоминание о сестре Юми и брате Юто. Казалось, ещё вчера он смеялся вместе с ними во дворе, а Юми прыгала вокруг, размахивая букетом луговых цветов, которые она принесла откуда-то с верхней дороги. Юто, скрестив руки и делая вид, что ему всё это безразлично, иногда улыбался, когда думал, что его никто не видит. Эту искру тёплого уюта Рюсен сохранил в глубине души, словно ценный талисман, который теперь горько напоминал о себе всякий раз, когда он пытался вернуть остатки прошлой жизни. Но воспоминания не могли оставаться только радужными. Почти сразу же пришли другие картины: как вдруг у него участились приступы головокружения, а врачи начинали обследовать его всё чаще и чаще, пока наконец не обнаружили тот самый страшный недуг. Болезнь, словно безжалостный пожиратель времени, начала медленно, но, верно, забирать у него силы и радость жизни. Моменты простых радостей и семейных ужинов сменялись на длинные часы в больничных палатах, на немеющие конечности и жуткую слабость, которая не позволяла ему даже самостоятельно подняться на ноги. В глазах отца отражалась тревога, в голосе матери сквозило с трудом скрываемое отчаяние, а Юми и Юто всё больше отдалялись, не понимая, как вести себя рядом с умирающим братом.

На миг Рюсен, идя по улице, невольно запнулся, будто ощутив, что ноги вот-вот откажутся держать его тело. Но он быстро взял себя в руки, понимающе выдохнул и продолжил путь, стараясь удерживать ровное дыхание и ещё ровнее лицо. Чувство горечи, столь знакомое, сдавило грудь, но он упорно не позволял ему вылиться наружу. 

Вскоре он достиг жилого массива, где расположились добротные двухэтажные дома с клановыми символами на фронтонах. Кирпичные заборы, аккуратно подстриженные деревья и несколько скромных фонарей вдоль дорожки внушали мысль о спокойствии и защищённости. До тех пор, пока в его сознании не всплывали воспоминания о том, как он в своё время не мог пересечь даже небольшое расстояние без посторонней помощи.

И тут его взгляд уловил знакомую фигуру. Джину стоял напротив одного из домов, скрестив руки на груди, будто уже давно ждал. Одно лишь присутствие этого человека каким-то чудодейственным образом помогало Рюсену удержаться на грани, не сорваться в кровожадную ярость, которую он столь часто подавлял внутри себя. Сделав ещё несколько спокойных шагов, Рюсен подошёл практически вплотную и остановился рядом с другом, скользнув глазами по внешнему виду здания. Высокая каменная стена, скромный сад за воротами, да несколько комнат, судя по конструкции, на нижнем уровне. То самое жилище, которое он приобрёл совсем недавно, отдалённое, находящееся на окраине кланового квартала, с репутацией «странного дома» бывшего алхимика.

— Ну что же, Джину.

Негромко произнёс Рюсен, чуть вскинув подбородок и ощущая лёгкий прилив облегчения. 

— Выходит, я наконец дома.

В его тоне слышался отголосок спокойствия, которого не было во всей его мрачной прогулке. Пока он смотрел на дом, в нём с новой силой оживали воспоминания, теперь уже связанные не с прошлой жизнью, а с недавними планами и надеждой обрести хоть кусочек самостоятельности. Может, именно это место даст ему шанс начать всё заново? Без бесконечного вороха сожалений и встречных обвинений.

Он посмотрел на Джину боковым зрением, отметив без слов: этот человек всегда был рядом, пусть даже они часто не виделись. Их обоих объединяло нечто большее, чем просто дружба. Теперь этот дом мог стать тихой гаванью не только для него, но, возможно, и для друга, если тому будет нужно укрыться от чужих глаз. А сам Рюсен, чувствуя тихое покалывание внутри, понимал, что находится на пороге новой главы своей жизни. Пусть и далеко не простой. Почувствовав, что сердце бьётся ровнее, он ещё раз глубоко вдохнул прохладный воздух и мысленно пожал плечами: судьба привела его к тому, чему суждено было случиться. Теперь оставалось лишь разобраться, как жить дальше.