Закатные полосы оранжевого света чрез жалюзи протянулись по стенам палаты, сползли на пол и скоро истончаясь исчезли.

Сугуру лежал в полумраке палаты, ощущая, как его тело сливается с кроватью, становясь одним целым с этим холодным и безжизненным пространством. Мысли были тяжелыми и вязкими, как болотная жижа, из которой невозможно выбраться. Единственное желание, которое осталось в нём, — это покой. Но даже покой казался недостижимым, пока его окружала эта бесконечная боль.

Медленно, через силу, он начал подниматься. Это было похоже на пытку, как если бы его конечности были привязаны к свинцовым грузам. Каждое движение отзывалось острой болью, пробивающейся сквозь онемение. Его руки дрожали, когда он опирался на локти, стараясь приподнять тело. Комната кружилась перед глазами, но он знал, что должен двигаться. Не ради чего-то, а просто чтобы уйти из этого места.

С усилием он свесил ноги с кровати, чувствуя холод плитки под босыми ступнями. Холод немного прояснил его мысли, но не приносил облегчения. Он глубоко вдохнул, пытаясь собрать силы для следующего шага. Его тело казалось чужим, непослушным, как если бы он управлял им впервые.

Он медленно встал, колени подгибались, и он едва удерживал равновесие, хватаясь за край кровати. Каждое движение было подвигом, каждая секунда стоила огромных усилий. В голове проносились пустые мысли, обрывки воспоминаний и чувства беспомощности.

Шаг за шагом он двигался к двери, чувствовал, как тело протестует против каждого усилия. Дыхание становилось всё тяжелее, но он не останавливался.

Рука Сугуру дотянулась до дверной ручки. Металл был холодным и скользким, но он сжал его, чтобы открыть дверь. Дверь поддалась, и он толкнул её, делая шаг вперёд. Коридор за дверью казался бесконечным, как туннель.

Он шагнул за порог, чувствуя, как холодный воздух обдувает его лицо. Это ощущение было не освобождением, а лишь сменой обстановки. 

Его рука безвольно опала с ручки двери обратно к телу. Темными глазами он всматривался во мрак коридора. Редкие голоса доносились из этой темной утробы, а где-то вдалеке силуэты перебивали тусклый белый свет.