Мужская ладонь тянется к предплечью Нормы и оттиск грубых пальцев вновь ложится на нежный бархат кожи, пачкая и вминая в его покров сор стекольной крошки. Мелкие частички, словно приведённые в действие жала крапивы, раздражающе покалывают, побуждая одернуть руку. Она не убирает - не отступает от задуманного и незнакомец, демонстрируя ей уверенный хват и нескрываемое довольство, которое хочется стереть: размазать по его пышущей счастьем роже. Тенпин не боится: не торопится устранить угрозу жизни, измывается над добротой девушки. Подобная беспечность триггерит Норму. Вот почему она всё же решается переступить черту блефа, когда Махито направляет её руку к собственному горлу. Как далеко он способен зайти? Острие угрожающе поблескивает. Способна ли она... убить человека?

Лёгкое воздействие натягивает кожу, образуя углубление, и первые капли крови мутной росой проступают на поверхности шеи. Зеленоволосая вопросительно выгибает бровь, намекая на то, стоит ли ей продолжать. Секундное проявление эмоции сменяется всё той же скалящейся маской приверженца мазохизма. Играючи, Махито как бы прощает ей слабость женского лукавства. Норма гримасничает в ответ.

- Нет, ты похоже не понял, дружок. Здесь правила устанавливает тот, у кого в руке что-то острое... Скажем… Что-то, что может покалечить или убить... Как этот кусок стекла. Смекаешь? - она делает небольшие паузы между ключевыми словами, давая возможность времени проникнуть в прибежище ума этого несообразительного юноши, всколыхнуть нужную извилину и напомнить о ценности жизни. Эти два глагола наверняка были ему знакомы.

- Братец-оборванец, ты знаешь, что такое «деньги»? - она вновь акцентирует внимание на столь сладком слове и продолжает: - Ты должен дать мне их. Тогда я смогу тебе помочь.

Жестикуляция пальцами прекращается и левая рука опускается на макушку тенпина, слегка поглаживает по волосам:

- Из-за сегодняшней выходки моя репутация может пострадать. А я хочу… Очень хочу попасть домой, понимаешь?

Махито зачем-то дергается и острота стекла непроизвольно скользит по шее вбок, вспарывая кожный покров. От неожиданности Норма роняет осколок наземь, в абсолютном бездействии продолжая наблюдать, как буйная кровь дикаря, что теснилась в оковах плоти, постепенно освобождается, расцветает множеством алых бутонов. Их обоих начинает накрывать угаром безумия. Каждого по-своему, конечно.

- Упс, - теперь её точно отправят пить чай с галетами.

На соседней улице раздаётся заливистый лай, который тут же подхватывают и разносят по округе другие собаки.

***

«Оставьте попытки побега и сдайтесь» - вторят отголоски заученной тараторки, на что Норма с Махито лишь заговорщически переглядываются. И вот это вот должно побудить их (преступников!) к нужному действию? Девушка фыркает: сухостью фразы стражника можно ненароком поперхнуться. В разговоре с ней предпочтителен другой подход… Более гуманный, построенный на лести и лживых обещаниях. Не предложил помилование - идешь на*ер.

- Что ж, предлагаю временное перемирие, - обращается она к тенпину, намеренно понизив голос до шепота, слышного только им двоим. Эта двухметровая кочерыжка без мозгов - последний шанс на спасение.

А с кем ей ещё договариваться? С этим буквоедом? Что он может ей предложить помимо шаблонных фраз? Быть может с его насупленным другом в окне, который только и ждёт, как бы пустить в ход тугие кулаки. «Лица Фемиды» мать его так… Испытываемое ими презрение сквозит на километр, ложась маслянистой вуалью поверх клоачного смрада нечистот и содержимого мусорных баков. Эта, так называемая «решимость остановить», выдаваемая за чинную благопристойность, клеймит любое из сказанных слов, превращая в эфемерную бессмыслицу звуков на обратной стороне улицы.

- Ну, если последний шанс, то не будем всё усложнять. Сдаюсь-сдаюсь! - подавив смешок произносит Норма. Она поднимает вверх обе руки, демонстрируя безоружность ладоней. В этот момент стражники наверняка обрадовались, что не придется лишний раз гоняться за идиотами.

Однако… Неопределенность судьбы тем и хороша, что до последнего не знаешь, какое из двух лиц одной медали окажется на тыльной стороне ладони. Это дарит людям надежду! Надежду на то, что их неотвратимая реальность где-то далеко за поворотом.

Долговязая фигура закидывает Норму себе на плечо и с залихватским видом убегает. А почему нет? Она не против.

- Похоже наши планы немного изменились…

***

Чем-то кислым дохнУло изо рта Махито, когда кусок так называемого «банана» был откушен и проглочен. Понимая, что комментарий о свежести дыхания лучше оставить при себе, Норма умолкает на несколько секунд, позволяя мыслям созреть в слова.

- Н-нет, спасибо, я больше яблоки люблю, - её округлённые глаза и трепещущие, как крылья бабочки ресницы, в сей момент демонстрируют то частое моргание, благодаря которому пытаются избавиться от сковывающего нутро ступора.

«А вот мозги проститутки можно было бы и на хлеб намазать», - не без издевки отметила она вкусовые предпочтения нового знакомого.

- Если это поможет тебе ускориться, то я готова перерыть каждую мусорку в жилом районе. Ходу! Ходу! - тормоша Махито за плечо, прикрикивает Норма, когда непонятная металлическая штука пролетает мимо.

- За нами погоня или что?