- Саске…, - столь желанное имя слетело с уст Харуно довольно тихо, от чего вся его приторная сладость повисла в воздухе и растворилась лишь вместе с последовавшим за ним вздохом. Лицо девушки вновь густо покраснело, словно кто-то опрокинул на него ведерко с краской. Небезразлична? Неужели? Да быть такого не может! Сердце ёкнуло. Что-то, что постоянно обрывалось у неё в груди по причине холодности со стороны Учихи, вновь подавало вялые признаки жизни. Оно будто проснулось от затяжного сна и намеревалось дать их отношениям ещё один шанс - последнюю возможность перерасти в нечто большее, чем просто дружба. Теперь она слушала его речь очень внимательно, как никогда прежде всматривалась в полюбившиеся черты губ. Выражение лица юноши показалось Сакуре чрезмерно спокойным - мыслительный процесс был запущен.

«Ох, Саске… С такой физиономией люди обычно ходят за хлебом, а не в любви признаются», - в какой-то миг в голове Харуно промелькнуло осознание. Её брови сдвинулись к переносице, образовав крутую линию, - «Даже незнакомцев порой встречают радушней».

Девушка всячески избегала прямого зрительного контакта, ложно полагая, что, отыскав некую точку опоры в его черных омутах, увидит лишь тот колючий взгляд, что и всегда. Стало тоскливо. Взор изумрудных очей устремился к небу, где вереница облаков, плывущих поверх голубой подложки, уходила вдаль и разливалась молочной пеной. Желтый диск палящего солнца, от которого хотелось поскорей зажмурить глаза и спрятаться в тень, был всё ещё высоко. Это свидетельствовало о мучительно долгом ходе времени. Каждая минута разговора длилась как час, изводя женскую фигуру на вершине резиденции напыщенностью её собеседника. Он считал своих товарищей по команде глупцами в розовых очках. Да-да, недалекими мечтателями. Решил, что у него какой-то другой, отличный от них путь, а всё потому, что однажды споткнулся на ровном месте и его собственная малиновая оправа попросту слетела с переносицы, обнажив серость бытия. 

- Ты ошибаешься! Тебе незачем уходить из нашей с Наруто жизни, - всё ещё надрывно звучали её слова. Затем Харуно слегка триггернуло от наложившихся друг на друга мыслей и она закончила фразу следующим образом, -  По крайней мере… В моём сердце всегда есть место для тебя. 

Вот он замолчал и время остановилось, оставив розоволосую один на один с тягостными воспоминаниями. Вся её жизнь пронеслась перед глазами, подобно старой кинопленке с пожелтевшими кадрами. Перед ней стояла глупая, наивная девочка, совсем ещё ребенок с низкой комплексов по поводу внешности. Она вспомнила как впервые увидела Саске, как боялась с ним заговорить, как однажды решила открыть ему своё сердце и признаться в чувствах. Картинка воспоминаний стала слишком четкой, пугающей. А ведь для неё тот день и впрямь оказался сущим кошмаром. Воззрев брюнета сидящим за учебной скамьей, малышка была очень взволнована, от чего, напряженная как натянутая струна, она выпалила любовное признание ему прямо в лицо. В тот момент кровь прихлынула к щекам, а сердце билось так горячо, что перехватывало дыхание, стало тяжело дышать. Ей не терпелось услышать ответ. А он… Он даже и не знал о её существовании. Небрежно брошенная им фраза «ты кто такая?» разрушила все её надежды заиметь парня в пятилетнем возрасте, заставив опустить голову и пулей вылететь из аудитории. Она бежала не оглядываясь. В тот день… Учиха впервые отверг её. Он посмотрел на неё так, будто открыл пеструю обертку, а под ней оказалась невкусная конфета. Вряд ли этот маленький говнюк помнит об этом случае.

«Это то, что чувствуют взрослые? Довольно унизительно», - подумала она тогда, открывая для себя иную сторону медали, так называемой безответной любви. Повзрослев, она поняла: нельзя злиться на человека из-за того, что он не испытывает к ней симпатии. Сердцу не прикажешь, в самом-то деле. Настоящая любовь должна обогащать и возвышать обоих, ведь человек сам по себе жалкое создание.

Следующие слова юноши буквально механическими клешнями выдернули Сакуру из воспоминаний в суровую действительность. Его речь звучала убедительно и резко. В груди неприятно кольнуло - стержень внутри неё дал трещину. Перед выходом девушка дала себе обещание не плакать, однако сейчас находилась в шаге от того, чтобы его нарушить. Сдерживать себя становилось всё труднее. Дыхание перехватило. Казалось, что она мчится на скоростном поезде прямиком в пропасть. Гул в ушах резонировал с внутренней пустотой. Слова Учихи теперь доходили обрывисто, будто их пропустили через толщу воды. В её истерзанном сознании просыпалась тяга к ещё большему саморазрушению.

«А ведь Саске прав… Я настолько погрязла в мире собственных иллюзий, что забыла о самом главном - его чувства ко мне… Их нет», - добивала она себя, вгоняя в отчаяние. 

Сакура любила Саске и всей своей земной душой рвалась к нему столь самоотверженно, как мотыльки летят на свет, не задумываясь о том, что может их ранить, обжечь прелестные крылья. За исключением желаний самого Учихи у неё не было видимых преград. Она всегда готова была протянуть ему руку помощи, а он не отталкивал, но и не подпускал к себе слишком близко. Теперь же, его позиция выглядела четче. Как оказалось, девушка не являлась светом в кромешной тьме и Саске переполняло лишь чувство жалости по отношению к ней. Именно так это выглядело в её глазах.

Харуно стиснула зубы и сглотнула застрявший ком в горле. Кулаки сжались с удвоенной силой и если бы не кусочек ткани алого ципао, то ногти наверняка впились бы в ладони и оставили на них болезненные отметины. Чертов Саске! Как он может такое говорить? Что за дурацкая игра в эмоциональные качели? Сначала вселил надежду, а потом взял и огрел обухом по голове. Не прошло и десяти минут! А как же «небезразлична»? Его никто не тянул за язык, зачем он это сказал? Тьфу ты. Она опять превратно истолковала его слова.

Как известно, в жизни не бывает исключительно белых и черных полос. Всё временно. Всё циклично. Боль в сердце непременно сменится пустотой, а та, в свою очередь, забвением. Нужно только подождать. Совсем немного, прежде чем станет легче. Да, время лечит, однако… Как быть с тем, что любое увечье, любая серьезная рана, отпечатавшись безобразными рубцами на коже или в душе, они всегда напоминают о тех, кто их оставил? Что если по прошествии многих лет она так и не сможет вычеркнуть его из своей жизни?   На смертном одре меньше всего хотелось бы вспоминать сопляка, отвергшего тебя в подростковом возрасте. К сожалению, даже последняя крупица, упавшая на дно стеклянного резервуара песочных часов, не всегда гарантирует полного освобождения от этого гадкого чувства.

- Всё в порядке - можешь не продолжать, - выпалила она прежде, чем Учиха успел договорить. Розоволосая хотела показать, что он не имеет власти над ней, однако скупая слезинка всё же сорвалась с ресниц и покатилась по её щеке, заставив девушку отвернуть личико. Ой, как не хотелось, чтобы Саске видел её такой.

- В таком случае…, - продолжила она с придыханием, - Давай просто хорошо проведем время. Друзья же ходят гулять, верно?

Мрачно опущенные уголки губ дрогнули и приподнялись вверх. Она попыталась скрыть свои эмоции за маской, но похоже сфальшивила - в мгновение ока от едва заметной улыбки не осталось и следа. Притворство нежных черт выдавали и радужки, глубина зелени которых омрачалась грустью. Минутами ранее она проронила лишь одну слезинку, однако и этого было достаточно, чтобы выказать себя целиком и полностью. Что ж, теперь их отношения нашли свой предел: красная черта наведена жирно, ярлыки «друзей» развешены. Да и можно ли их таковыми считать? Скорее просто знакомыми. Поступить по-взрослому - единственное верное решение.

- Так куда пойдем? У тебя есть идеи? - спросила Харуно, мысленно перебирая возможные варианты. В принципе, ей было всё равно. Раменная Ичираку, парк, речка и любое другое место в Конохе являлись лишь дополнением к Саске. В такую жару хотелось только двух вещей… Чтобы жопа не подгорала сидя на крыше, прогретой солнечными лучами до состояния раскаленной сковороды, и чтобы черноглазый не убегал от неё как чёрт от ладана. Вот настолько просты были её желания.