Орочимару  обвёл взглядом кабинет, задержав глаза на тех углах, где воздух был слишком неподвижен, слишком плотен, словно скрывал невидимых наблюдателей. Лёгкая улыбка скользнула по его лицу, будто он уловил незримую нить, но не стал её озвучивать.    

— Пойдёмте, Хокаге-доно. В развеотделе мы сможем говорить так, как подобает. 

Он сделал шаг к двери, силуэт скользнул прочь от стола, и пауза вновь растянулась, словно сама тишина решила последовать за ним.  

— Я, конечно, не нуждаюсь в сопровождении, — продолжил он, чуть склонив голову набок, — но и не стану противиться ему. Есть те, кто всегда рядом, кто считает своим долгом следить за каждым моим движением и обеспечивать безопасность текущего правителя. Пусть так. Их присутствие лишь подтверждает серьёзность момента. 

Орочимару позволил улыбке вновь коснуться его губ, тонкой, почти невидимой струной.

— Не волнуйтес, я не собираюсь убегать...

Он сделал ещё шаг и в тот же миг его силуэт словно просочилсяСокрытие в поверхностиchakra(5) сквозь обивку массивной двери, что ограждала кабинет. Лишь тишина холодным порывом прошептала отголоски его последних фраз:

— Архив... Не опаздывайте, Хокаге-доно...

Вэй дождался оглашение имени своего уже воскресшего человека и было принялся заполнять заявление для дальнейших процедур, как вдруг, Орочимару не остановился на собственном представлении, а продолжил разговор, чего в принципе и желал сам Вэй, дабы узнать о том больше.

Вэй слушал вовлечено и внимательно, принцип врага, парень, конечно, «встретил» с мягкой улыбкой и одобрительным кивком, но то было неким лицемерием. – «Кто враг, а кто друг для деревни, решают не слова и уж точно я не оставлю вас без внимания Орочимару. Но я в виду своей неопытности, не могу сосредоточиться на правильном решении всех принимаемых решений.»

Дальнейшие слова, будто начали затягивать юношу и гипнотизировать его. Вовлечение в разговор казалось больше гипнозом, что изначально и заметил Вэй, но не ощущал какого-то воздействия Гендзюцу, голос гостя заполнял комнату так звучно, что он и забыл о присутствии Данзо и шрамированного, как вдруг, из уст, вырвались до боли знакомые слова, что когда-то ранее, говорил и сам Данзо, на что Вэй сложил руки в замок и укратко посмотрел на старца, что продолжал быть в комнате.

Однако, её быстро не стало на столько, на сколько тот высказался о своём прошлом прибывании на кресле Хокаге, понятно, намекая на пост оного. Вэй изменился в лице, оно стало вытянутым и понятно дело – удивленным. Перед ним стоял уже не просто «воскрешенный» неизвестный, а бывший Хокаге, про которого тот и ничего не знал, и не слышал. Однако в его голове, всё еще далёким эхом расходились слова о внутренней политике деревни и как всё может быть устроенно. Сам Вэй видел ситуацию со стороны в деревне как – затишье. Однако Орочимару мог поведать другое, неизвестное и возможно интригующее послание.

Дослушав того, Вэй ответил Орочимару. – Я с радостью послушаю ваши рассказы и мнение, Орочимару-доно, куда вы хотели бы отойти?

Орочимару всё это время молчал, не перебивая, словно терпеливый наблюдатель, позволивший словам Вэя полностью развернуться и осесть в воздухе. Он позволил паузе продлиться чуть дольше, чем было удобно, и лишь затем заговорил, голосом мягким, но вязким, словно он обволакивал пространство:  

— Ох.. Прошу прощения за мои манеры. Зовите меня просто... Орочимару...

— Вы говорите уверенно, Хокаге-доно. И это похвально. Но позвольте мне заметить: я не враг. Если бы я желал разрушить деревню, то выбрал бы иной путь. Я вернулся не ради вреда или хаоса, а ради пользы.  

Когда он сделал едва заметный шаг, его силуэт будто скользнул ближе, подчёркивая своё присутствие, но не нарушая границ. В этот момент фигура Орочимару показалась прямой, утончённой, почти аристократичной. Его руки — длинные, с тонкими, изящными пальцами — двигались с той манерной лёгкостью, что присуща людям, привыкшим к власти и тонкой игре.  

— Я видел многое... Всё это — опыт, который может стать вашим оружием. Я не прошу свободы без ограничений. Я прошу возможность вновь быть частью системы. Хотите отчётов? Пусть будут отчёты. Хотите контроля? Пусть будет контроль. Но знайте: я могу дать вам то, чего не даст ни один советник. Я не опасность, Хокаге-доно. Я — возможность. Возможность увидеть то, что скрыто от глаз, и использовать это во благо деревни.  

Орочимару чуть склонил голову набок, и тогда его лицо — бледное, с острыми, выверенными чертами — напомнило портрет древнего рода, где каждая линия несла холодную элегантность. Его улыбка была тонкой, почти невидимой, но в ней сквозил намёк на знание.  

— Я сам когда-то сидел в этом кресле. Я знаю, как устроена эта деревня изнутри. И потому скажу: подобные разговоры не ведутся в подобных кабинетах. Они ведутся там, где стены не имеют ушей. Идёмте туда и я расскажу вам всё, что знаю. И тогда, вы вынесете свой окончательный вердикт.  Надесь лишь на... некоторое снисхождение... от вас.

Он снова позволил паузе растянуться, словно проверяя, как глубоко проникли его слова. В этот миг его глаза, холодные, но завораживающие — держали Вэя в напряжении. В них не было прямой угрозы, но чувствовалось, что они видят больше, чем должны: не только лицо собеседника, но и его сомнения, его скрытые мысли.  

Легким движением руки, он открывал уже дверь кабинета, что так и легко поддавалась. Зайдя во внутрь, он, не произнося и слова, только кивнул головой, легко улыбаясь представительнице одной из самых серьезных дел в деревне – Киёми.

Оказавшись у доски с миссиями, он взял ту, что более ему подходит и сразу же направился на выход не теряя времени.